Хочу тебя в долг
Шрифт:
Пиздец. Придурок здесь только я. Других не найти. Попался. Спалился. Самолично в ловушку угодил. Даже стараться не пришлось.
— Впрочем, ты удачно эту тему поднял, — произносит, обдавая холодом, нажимает на кнопку, разворачивает кресло так, чтобы оказаться всем корпусом ко мне.
Я возвышаюсь над ним. Но это только первое впечатление. Реальность заключается в том, что я всегда перед этим мужчиной на коленях. Ниже. Гораздо. И совсем не важно сколько лет пройдет, сколько битв выиграю, сколько побед одержу. Тут ничего не изменится. Он выше. Намного. Неизменно.
Кадыр Дудаев. Настоящий глава нашей семьи.
Мой дед самый сильный человек на свете. Ему нет равных в этом мире. Никто бы не приблизился, не встал на одну ступень. Чужая подлость заключила его тело в кресле инвалида, навсегда отняла возможность передвигаться самостоятельно. Однако волю ничто не согнуло и не пленило. Его разум оставался ясным и чистым, а кулак был до сих пор крепким, смертоносным. Даже теперь мужчина оставался опасным врагом.
Он назначил меня наследником. Пятнадцать лет назад. Вручил бразды правления империей, а взамен взял клятву. Отомстить. Взыскать долг.
Конечно, ему нет никакого дела до барыги вроде Андрея, до тех мелких передряг, до возни с материальными вопросами. Его волновало совсем другое. А я подставился как полный кретин.
— Красивая девушка, — говорит дед. — Понимаю твой интерес.
— Откуда ты…
— Я видел фото.
Дурной знак. Охренеть насколько дурной. Выходит, дед и до моих слов оценил всю серьезность ситуации, причем по ходу оценил гораздо лучше меня самого.
— Она же просто…
— Она не из наших.
— И что? — кривлюсь. — Я развлекаюсь.
— Ее невинность кружит голову, — выдает ледяным тоном. — Экзотическая игрушка. Из другого мира. Но чистая. Никем не запачканная. Нетронутая. И в твоей абсолютной власти. Кому бы такое не понравилось?
— Дед, я…
— Ты должен назначить наследника, — отрезает. — Ее дети для этого не годятся. Забудь про эту затею.
— Я и не собирался делать ей детей, — отмахиваюсь, насмешливо продолжаю: — Но раз уж ты сам так удачно затронул этот вопрос, то если девчонка примет нашу веру, не возникнет никаких проблем. Возможные дети получат все доступные права.
— Формально, — усмехается. — Но в реальности никто не примет полукровку. Ты сам это знаешь. Вот и не пробуй менять устоявшиеся традиции. Этого никто не поймет.
— В любом случае мне рано назначать наследника.
— Рано? — скалится. — Я тоже не думал, что лишусь всего пятнадцать лет назад.
— Дед, ты ничего не лишился, — заявляю, мотнув головой. — Ты по-прежнему здесь главный и твои советы всегда будут решающими. Черт. Да твой совет и есть приказ.
— Прекрасно, — цедит. — Тогда избавься от своей девки. Сегодня же. Отправь ее обратно домой, к родным. Охрану приставь, раз переживаешь, что другие могут тронуть и вред нанести. Позаботься о ней и отпусти.
— Нет, — выдаю прежде чем успеваю подумать. — Никогда!
— Я мог отдать правление тебе, — говорит он. — А кому отдашь ты? Кого назначишь? Одного из братьев?
— Я не думал об этом, — склоняю голову.
— Так подумай, — заявляет жестко. — И не забывай, что тебе нужны союзники. Верные. Сильные. Серьезные люди. Прояви уважение к своей семье. Будешь липнуть к этой бабе, наживешь новых врагов.
— Ты
— Срыв поставок, — кривится. — Семь из семнадцати. Это ты называешь под контролем?
— Это бизнес, — жму плечами. — Взлеты. Падения. Гладко не бывает.
Дед хмурится. Чует подвох. Его так просто не провести. Под пристальным взором не выдерживаю. Усмехаюсь широко. Беспечно. Выдаю себя.
— Так, — бросает Кадыр. — Вижу, ты что-то серьезное утаил.
— Ну как сказать, — протягиваю и сдаюсь: — Вчерашние поставки прошли без главного товара. Только оружие. Ничего сверху. Я приказал перенести нашу основную операцию. Поэтому нас натянули. Но не так чтоб до конца.
— Думаешь, они не за оружием шли?
— Стандартная партия. Ничего особенного. Уверен, на кону был другой куш. Но им ни черта не досталось. Ни единого гребаного грамма. Отсосали. С проглотом.
— Неплохо, — поджимает губы. — Почему ты решил все переиграть?
— Не могу объяснить, — признаюсь честно. — Просто чутьё. Я нутром ощущаю, как где-то притаились твари, которые жаждут нас нагнуть. Это был порыв.
Дед ничего не говорит. Он всегда скуп на похвалу. Но мне и не нужны красивые слова. Хватает одобрения во взгляде. Этот человек горд тем, что сделал верный выбор, когда именно мне передал власть. Сопляку. Мальчишке. Выделил одного из своих внуков. Причём взял потомка не от старшего сына.
Как сейчас эта сцена в памяти стоит.
Мужчина выстроил всех нас. В один ряд. Смотрел, изучал каждого претендента очень долго. Оценивал на свой вкус. Он не задал тогда никаких вопросов. Вообще ни слова не обронил. Просто кивнул в мою сторону. И все. С тех пор и началась эра моего правления. Дьявол разберёт, чем я его сумел пронять, чем привлёк.
Кадыр Дудаев мог править и сам. Без назначения наследников. Не один год и не два. Гораздо дольше. Но он считал, что инвалид не способен властвовать над родом. Даже такой инвалид как он сам. Любая немощь уже делала человека уязвимым. А тот, кто хоть в чём-то уязвим, не сможет вести других за собой. Так рассуждал мой дед. Хозяин империи должен быть силён во всем. Всегда. Должен быть крепким физически, морально и духовно. Кремень. Гранит. Без тени слабости. Без намёка. Вожак превосходит всех и каждого в своей стае. Вот единственный доступный расклад.
Кадыр тренировался каждый день. Как мог, как позволяло его теперешнее состояние. Он разминал мышцы, над которыми ещё имел контроль. Проходил лечение в лучших клиниках мира. Регулярные процедуры, массажи. Полный комплект. Однако дед бы никогда не сумел снова ходить. Травма позвоночника оказалась фатальной. Пули, которыми он всю жизнь торговал, перебили его собственный хребет. Мужчина сам шутил про это. Ценил иронию. Тело сокрушили. Но дух не сломили. Такую породу ничем не изменить.
Хотя признаю, тот, кто организовал покушение на моего деда, четко знал свою цель. Убить его не хотели. Жаждали покалечить. Сожрать изнутри. Отнять у него то, что он действительно любил и ценил. Принудить к унизительному существованию. Смерть, даже самая страшная, была бы для него облегчением, а жизнь в коляске превратила бы реальность в пытку.