Хочу Вас... профессор!
Шрифт:
От себя…
От чувств, которые убивали меня на протяжении семи лет.
Уйти и не возвращаться…но…
Не могла. Стояла и смотрела в его до боли любимые глаза, нервно перебирая свои волосы…
Как вдруг он делает шаг вперёд... и в считанные секунды оказывается возле меня.
Шумно вздыхает, и кажется, что-то хочет сказать, но не говорит, поэтому начинаю я.
Уже неуверенно, задыхаясь, прикусывая губу, однако умалчивать об одном больше не могла:
– Вить, я… просто хочу, чтобы
Судорожно сглотнув, я прикрыла глаза, ожидая его реакции на мои слова и вот совсем не ожидала, что вместо ответа, в абсолютном молчании, он притянет меня к себе и поцелует, вновь снося мне голову… напрочь.
Самозабвенно, отчаянно, шаря руками по моему обнажённому телу, а я просто не верила… не верила в случившееся. Снова глупый сон. Глупая я.
Мысли. Надежды. Мечты.
Но бешенный стук его сердца говорил о другом…
Что это правда. И это вовсе не сон.
И тогда забылся и он, и я … Я, что это всё чёрт возьми, мне в новинку. Витя, развязав себе руки и перестав брать над собой контроль, но остановиться нужно было.
Я видела, как ему тяжело… Его глаза были темнее ночи, они просто захватывали в свой плен, порабощая, вынуждая хватать воздух ртом. В них искрился огонь… та жажда, которую я видела только, смотря фильмы с пометкой 18+…
«Господи, я ведь совсем ничего не умею…» – тогда пронеслось в моей голове, но я потушила сию мысль, признаваясь ему в чувствах…
И только тогда отмерев, Витя поднял меня на руки и отнёс в спальню. Старомодную, красивую с большим комодом и огромной кроватью. На неё он и уложил. Очень аккуратно, бережно, так словно я была хрустальная, очень хрупкая.
Затем он, отойдя от кровати на расстоянии, быстро снял свою футболку и наклонил голову, всё так же внимательно рассматривая меня.
А я от его взгляда дрожала и ёжилась. Нетерпение смешивалось с возбуждением и какой-то отвагой, смелостью, на грани слабоумия. Впрочем, разумная девушка вряд ли бы пошла в логово к хищнику.
Да и пусть так, главное я точно знаю, что никогда не пожалею о собственном решении.
Однако робость всё равно присутствовала. Без неё вообще никак. Незаменимый жизненный аспект…
Матерь божья.
Как только Витя взялся за свой ремень, я как ненормальная направила взгляд туда.
– Не снимать? – в его голосе улавливался смех.
Чёрт. Что за вопрос? Кто такое вообще задаёт перед кхм, этим самым делом?
Я бы и ответила человеческим языком, да только не смогла.
Ох.
На самом деле, я смелая. Очень даже, да только перед ним, теряю речевые обороты.
И из-за этого так стыдно. Боже, даже лежать перед ним голой не так стыдно, как лепетать что-то невнятное, несуразное…
А затем я вообще отвернулась.
Дура.
–
Он что-то говорил, говорил… Боже. Я же, вся дрожала, стараясь деть себя хоть куда-то, поэтому и уткнулась в его грудь.
Надежнее на тот момент ничего не было. Так я себя успокаивала, так воздух казался менее давящим…
– … ты сделала свой выбор, – прошептал Витя, широко раздвигая мои ноги.
Затем оттягивает волосы, и мои губы тут же приоткрываются…
Не успеваю сдержать разочарованный вдох, когда он чуть склоняет голову и прижимается губами к моей шее, целует то самое место, где лихорадочно бьется пульс. Я откидываю голову назад и прикрываю глаза.
Чёрт. Как бы хотелось его сейчас потрогать. До нервного покалывания. До скрежета зубов, прикоснуться к его волосам… Ощутить мягкость или жёсткость… Я вспомнила, что так и не притрагивалась к ним.
Тем временем, Витя оставляет россыпь поцелуев по шее и спускается ниже…
Чёрт. Я сгребаю по бокам простынь и еле дышу.
Чувствую его ладонь у меня на груди.
Он дотрагивается до одного соска, потирает его большим пальцем. Щипает, и я вскрикиваю, сжимая простынь сильнее.
Неожиданная боль заставляет низ живота наполнится томлением.
И кажется, он это понимает, но не останавливается. Вместо этого облизывает сосок языком. Я жмурюсь.
Хочется обмахнуться веером или встать под холодный душ.
Эта нежность настолько не ассоциируется с его поведением в жизни, что я понимаю… Ему тяжело… Тяжело себя сдерживать.
Я выгибаю спину, когда он целует мой живот, целенаправленно двигаясь вниз.
Боже… он же не собирается…?
Сделать то, о чём я думаю?
Втягиваю живот, отцепляю руки от простыни и смущённо закрываю ими лицо.
Сознание насмешливо мне напоминает, что как-то поздно я тут стала изображать скромницу, что мне следует уже принять реальность. И попробовать насладиться ласками, но…
– Ой, ты чего, Вить… – резко распахиваю глаза и цепляюсь за его волосы, когда чувствую прерывистое дыхание на том самом месте. – Подожди… Не надо так!
Он молча отводит мои руки в стороны и шепчет:
– Поздно, девочка… слишком поздно...
Мамочки…
Мне теперь точно не отвертеться!
Грани стёрты окончательно...
***
– Витя… – вместо очередного протеста, я рвано выдыхаю его имя, когда его пальцы распределяют возникшую влагу.
Он начинает ласкать меня языком, губами, вызывая во мне постыдное желание просить его не останавливаться.
Я стону, поспешно прижимая ладонь к губам. Боже… как стыдно.
Стыдно, но почему-то хорошо…