Хочу видеть тебя
Шрифт:
— Илья, идем. — Евгений взял покрасневшего от гнева Загороднева, и почти силком вывел его за дверь.
Я осталась одна. В полном смятении и разбитым сердцем. Осторожно села на кровать и подобрала колени, обхватывая их руками. Сил сдерживать слезы у меня больше не было. Я плакала долго. Мир грез, в котором я прибывала в последнее время, безжалостно рушился вокруг меня, превращаясь в жалкую горку мелкого холодного песка.
Когда мне позвонил «Илья», я не взяла трубку. Он звонил настойчиво, несколько раз подряд, из-за чего мне пришлось отключить телефон. Отбросила современный гаджет на тумбочку и свернулась клубочком
Прошло несколько дней. Сколько именно я не знала, потеряла счет времени. Дни и ночи слились воедино, превратившись в серую бесцветную массу. Меня готовили к выписке, и я обдумывала, как мне жить дальше. Возвращаться к предательнице тетушке у меня не было никакого желания, но, не имея в кармане собственных средств, уйти я не могла. Мне нужно было найти какую-то работу и начать зарабатывать собственные деньги.
Тетушка потеряла ко мне всякий интерес, как только покружилась перед камерой журналистов. Ни звонка, ни весточки. Наверняка она даже на мою выписку не приедет. Скажет добираться до поселка на автобусе. Но тем и лучше. Нам не придется лишний раз сталкиваться.
Илья, а вернее безымянный Астров, не появлялся в больнице. Его не пускали. Видимо Дмитрий Романович устроил подлецам показательную порку и полностью оградил меня от общения с обоими. Астров писал мне сообщения, звонил, но я игнорировала его. Удаляла послания, не читая. Хватит с меня всей этой лжи и жестоких игр мажорчиков. В груди кровоточила незаживающая рана. И сколько должно пройти времени, чтобы она затянулась хоть немного, я не знала, но справиться я была обязана.
Как я и предполагала, в день выписки тетя Вера попросила меня добраться до бабушки на автобусе, ссылаясь на бесконечные дела. Я безропотно собрала свои вещи, забрала выписку с рекомендациями и вышла на крыльцо. Надела на нос очки, перекинула через плечо свою увесистую сумку и направилась в сторону остановки. Времени было не так много. Если по дороге до автовокзала будут пробки, я рисковала опоздать на последний загородный автобус.
— Вероника, — услышала позади себя знакомый голос и застыла.
В груди снова заныло, ладони вспотели от нахлынувшего волнения, а в ушах зашумело. Это был его голос. Его аура. Его взгляд, оседающий в области лопаток мягким нежным прикосновением. Я чувствовала его всем своим существом, и там, где должно находиться мое сердце все запульсировало от обжигающей боли.
Предатель. Лжец. Лицемер.
— Вероника, прошу, давай поговорим… — тихо, почти с мольбой.
Я медленно обернулась, глядя на сухой накаленный июльским солнцем тротуар. Поднять глаза не решалась. В висках пульсировало и гудело. Я скорее чувствовала, чем видела, как он приближался. Осторожно, словно боялся спугнуть. Только сбежать у меня не было ни единого шанса. Ноги не слушались, они буквально окаменели, срослись с асфальтом. Я замотала головой в отрицании, словно онемевшая.
Не
— Ника, пожалуйста…
Перед глазами появились серые кроссовки с белой чистой подошвой. Я напряглась, медленно поднимая глаза. Вдоль длинных ног, облаченных в светло-голубые потертые джинсы, вдоль черной майки, не скрывающей сильный торс, вдоль загорелой шеи, пока, наконец, не останавливаюсь на незнакомом для моих глаз лице.
Глава 25
Это было такое странное чувство, что не описать словами. То, когда ты видишь человека впервые, но на подсознательном уровне кажется, будто ты с ним знаком, будто уже видел его однажды. Эти высокие скулы, заостренный нос, яркие темные глаза и широкие дуги бровей. Густые волосы, цвета темного шоколада, которые так часто были под моими пальцами. Все знакомо на уровне чувств, но так непривычно для зрения.
Этот парень был привлекательным, как-то по особому притягивал взгляд. Я бы даже сказала, что он красивый. Черты мужественного лица довольно тонкие, но в нем не было смазливости. Теперь мне становились понятны восторженные возгласы Вали в адрес лже-Ильи. Я бы тоже обратила внимание на такого молодого человека, а вот он… вряд ли. Все было игрой и обманом.
— Ник, послушай… — выдохнул он привычным, ставшим уже таким родным голосом, и внезапно шагнул еще на шаг ближе.
Я отпрянула и выставила перед собой руки, борясь за свое личное пространство. Парень тут же замер, с болью зажмурился, словно я со всей силы ударила его, и задрал голову к небу.
— Зачем ты здесь? — спросила ровно, без единой эмоции. — Разве твоя миссия не выполнена?
— Я хочу поговорить с тобой. Все объяснить, — сдавленно отозвался он, пытаясь заглянуть мне в глаза.
— Твой друг мне уже все объяснил, — в моем голосе просквозила горечь.
— Он мне не друг, — тут же возразил Астров. — И никогда им не был.
— Тогда мне еще больше непонятны причины, почему ты во все это ввязался.
— Ника, прости меня. Я хотел все рассказать…
— Но не сделал этого, — перебила с отчаянием. — Даже после того, как мы…
Я не смогла договорить свою мысль. Мне было стыдно осознавать, что я отдалась парню, который обманывал и игрался со мной с самой первой встречи. Ухаживал за мной и покорял мое наивное девичье сердце. Лишь бы я не разболтала лишнего…
— Вы с самого начала все это задумывали, да?
— Нет! Я сам все усложнил, потому что хотел быть с тобой.
— Это же ложь! Если бы ты хотел быть со мной, то не обманывал бы все это время… Или ты рассчитывал всегда прикидываться передо мной Ильей?! Пока тебе не наскучит мое общество, так?
— Нет же! Я не мог рассказать…
— Почему?! Тебе нож к горлу приставили?! Убить грозились?! — я говорила с пренебрежительной издевкой, скрывала всю ту боль, что ломала меня изнутри.
— Не грозились… — за его словами последовал обреченный вздох, он понимал, что у нас не получается нормальный диалог. — Мои причины более приземистые и на фоне всего, что сейчас происходит из-за моего обмана, кажутся совершенно незначительными. Ника, я очень сожалею. Я должен был сам объясниться с тобой, но меня не было в городе, и я ничего не знал…