Хочу все знать 1970

Сладков Николай Иванович

История, о которой пойдёт речь, началась с того, что американские учёные У. Корнинг, Дж. Мак-Конелл и другие выработали у планарий условный рефлекс — сокращение тела в ответ на световой сигнал. Для этого в многочисленных опытах вспышку света подкрепляли ударом электрического тока до тех пор, пока одна световая вспышка, без всякого подкрепления током, стала вызывать сокращение тела планарий.

Планарии обладают удивительной способностью к регенерации: в одном из опытов

их тело расчленили на 279 частей, и из каждой части возникал нормальный червь со всеми присущими планариям органами.

После выработки рефлекса червя разрезали поперёк, и через некоторое время обе половины вырастали в целых червей. При этом и «головной» и «хвостовой» червь помнили то, чему их обучили до операции — требовалось намного меньше попыток, чтобы вновь выработать рефлекс.

Опыт повторили, но на этот раз обе половинки на период регенерации поместили в слабый раствор рибонуклеазы — белка, расщепляющего, как бы разрывающего рибонуклеиновую кислоту — РНК. Замысел внешне был прост: если в образовании следов памяти принимает участие РНК, содержащаяся в нервных клетках, то фермент, её расщепляющий, должен «уничтожить» память, подобно огню, уничтожающему основу книги — бумагу, а вместе с этим и всё, что на бумаге записано.

Червь, регенерировавший из «головы», в растворе фермента сохранил свой рефлекс, «хвостовая» планария всё забыла.

Может быть, фермент просто не мог проникнуть в «голову»?

В научной литературе высказывались сомнения в правильности результатов Мак-Конелла.

Но вот в Пущине на Оке на симпозиуме, посвящённом проблемам памяти, появились результаты советских учёных А. Н. Черкашина и И. М. Шейнмана. Они содержали планарий в слабом растворе рибонуклеазы, не разрезая их, и оказалось, что и в этом случае образования условных рефлексов не происходит.

«Магнитофонная лента» памяти как бы обрела свою «стирающую головку».

Внешность планарий обманчива — нежное тело скрывает свирепого хищника. Планария нападает на мелких животных, например рачков, и высасывает их, рвёт на части, глотая куски целиком.

Свирепостью планарий и воспользовался Мак-Конелл, а затем и другие учёные. Необученных планарий кормили кусочками обученных, пытаясь таким образом передать им «память», зафиксированную в молекулах РНК. И действительно, планарии, съевшие своих «учёных» родственников, обучались быстрее, чем планарии, которых кормили «неучёными».

На Международном конгрессе по психологии в Москве в 1967 году Дж. Мак-Конелл рассказал о своих последних опытах.

Вначале он выяснил, какой рукав в Т-образном лабиринте (светлый или тёмный) больше нравится планариям. Как только планария попадала в этот рукав, она получала удар током. Через некоторое время наученная горьким опытом планария уже отказывалась идти в свой «любимый» рукав лабиринта и шла в другой, безопасный. Дальше Мак-Конелл кормил необученных планарий обученными.

Оказалось, что накормленные планарии двигались в тот же рукав лабиринта, куда направлялись их «учёные» жертвы.

Эти опыты стали сенсацией прессы, породив целую гамму оттенков: от мрачных прогнозов до шуток. Начало им положил сам Мак-Конелл, который в одном из публичных докладов шутя сказал, что ему понятно, почему в древние времена в некоторых племенах поедали одряхлевших мудрецов, и что профессоров-пенсионеров следовало бы превращать в пилюли и прописывать студентам.

Что

же касается науки, она получила от опытов Мак-Конелла не так уж много — в конечном итоге, если бы следы памяти были записаны не на РНК, а на любой другой молекуле, эффект был бы тот же самый. Съедая куски планарии-жертвы, планария-хищник получает всё, что там есть.

Если бы можно было ввести «консервированную память» — РНК — прямо в мозг, ввести через шприц новые знания!

И такой опыт был сделан — причём не на червях с их примитивной организацией, а на крысах. Одну группу крыс обучили бежать к кормушке на звук трещотки, а другую — на мигающий свет. Затем выделили РНК из мозга крыс обеих групп, ввели их необученным крысам, завертели трещотку, и крысы, получившие через шприц «звуковую» память, пошли с первого раза к кормушке, а крысы, получившие «световую» память, направились к своей кормушке, повинуясь сигналам мигающего света. Инъекция памяти!

Но вот появилась новая работа: белковое вещество, выделенное из мозга крыс, тренированных на то, чтобы из двух мест — светлого и тёмного — выбирать светлое, ввели в брюшную полость мышей, и эти мыши сразу же стали удирать в светлые «норы». Снова белок?

Да, треугольник ДНК—РНК—белок оказался «заколдованным», выбраться из него не так-то просто. И «съесть» знающего человека тоже, увы, нельзя, хотя бы потому, что пока никто не может чётко указать выход. Тем более, что скептиков по-прежнему, хоть отбавляй.

Слово за новым экспериментом.

ПАМЯТЬ ПРЕДКОВ

Несомненно, что именно с генетическим материалом передаётся из поколения в поколение и то, что называют безусловными рефлексами, врождёнными инстинктами, например, способность птиц ориентироваться при перелётах с Севера на Юг и обратно.

Быть может, каждый из нас хранит в памяти всё, что знали и умели до нас, и мозг наш испещрён миллионами следов умений и навыков.

Все слышали, как поразительно ловки лунатики, с какой слепой уверенностью движутся они по краю крыши или узкому карнизу. И. И. Мечников предположил, что секрет этой ловкости скрыт в каждом из нас и что, доставшись от наших пращуров, прыгавших по деревьям, он зарыт где-то в древней наследственной памяти… Зарыт в самой глубокой тёмной штольне, где бездействует уже тысячелетия…

А умение плавать?

Известный советский учёный П. В. Симонов пишет: «Вполне возможно, что двигательный механизм плавания заложен в мозге от рождения, но до поры до времени хранится в нём в скрытом, запечатанном виде».

В качестве гипотезы, теоретически возможной, но не имеющей фактического подтверждения, можно даже допустить, что в этой передаваемой с хромосомами памяти заложены воспоминания о древнейшем прошлом человечества, уходящем своими истоками в дремучую даль тысячелетий, к тем временам, когда человек был вовсе и не человеком, а ловким и сильным зверем, и, может быть, в мозгу младенцев, чья память не загружена накопленным опытом жизни, смутно проносятся туманные образы далёкого прошлого…