Ход конём
Шрифт:
Елизаров еще и еще раз ощупывал цепким взглядом каждую вещь в чемодане. С одной стороны, он чувствовал неловкость. А вот с другой стороны... Нет, торопиться нельзя. Что-то мешало Елизарову сказать традиционное: «Пожалуйста! Все в порядке. Можете ехать». Шестое чувство, что ли.
Елизаров осмотрел электробритву, полистал блокнот.
Шнейдер вынул из целлофанового пакетика жевательную резинку и, сняв обертку, кинул в рот.
— Освежает. Зэр гут, — прогудел он, прищурившись.
Василий Иванович кивнул, взял в руки матрешку. Деревянная...
Повертел в разные стороны, подкинул на ладони. Симпатичная
Елизаров еще раз подкинул на ладони матрешку. Он видел, как дрогнула у Шнейдера фиолетовая жилка на правом виске — под хохолком седых волос. Это длилось всего лишь долю секунды, в следующий миг иностранец уже подчеркнуто спокойно, с добродушным видом смотрел поверх головы Елизарова.
«Пожалуй, жена тут ни при чем. Он напряжен, очевидно, по другой причине. Он боится, что я найду тайник... Неужели... в матрешке? А если я ошибаюсь? Обидеть человека — легко. Для этого ума много не надо... Если я ошибаюсь...»
— Значит, в таможенной декларации вы указали все, что везете?
— О, я-я... Да-да! Все по закону! Аллес гут!
Елизаров пристально взглянул на туриста. Круглое, в капельках пота, одутловатое лицо Шнейдера выражало покорность.
Василий Иванович напряженно размышлял над тем, как поступить дальше... Полая... клееная... Вышитый сарафан... Интересно, как он среагирует, если...
— Извините, господин Шнейдер, но я хочу вскрыть матрешку.
Турист пожал плечами.
— Вы видите в этом необходимость?
— Вижу.
— О святой Готфрид! Но зачем, зачем это? — усмехнулся Шнейдер.
— Извините, но у меня такая работа.
И тут Шнейдер не выдержал. Куда подевались его покорность и внешнее добродушие! Он дернулся, зажестикулировал короткими волосатыми руками, бросая то и дело беспокойные взгляды по сторонам, словно призывая на помощь, стараясь найти себе союзника среди пестрой толпы иностранцев в холле.
— Я протестую! Я приехаль в Зоветский Союз как честный автотурист! Некарашо, repp начальник! Вы будете возмещать мне стоимость сувенира! Я буду жаловаться в пресса и посольство на русское «гостеприимство»... Некарашо!
«Такая бурная реакция... И все это — из-за безделушки?! Нет, я, наверно, не ошибаюсь. Существует тайник. Надо вскрыть сувенир...»
— Господин Шнейдер! Пройдите, пожалуйста, в соседний зал для досмотра.
— Это безобразие, господа! Безобразие!!
Матрешку еще раз осмотрели, сфотографировали — и тут же, в присутствии владельца, осторожно разобрали и вскрыли.
— Что-то есть... — сказал помогавший Елизарову инспектор Осадчук и вытащил пинцетом маленький, в полиэтиленовой обертке сверточек. Развернул медленно. Там была крохотная алюминиевая капсула. Вскрыл и ее.
— Кажется... микропленка... Да, так и есть, — поднял брови Осадчук.
Елизаров бросил быстрый взгляд на Шнейдера. Тот недоуменно пожал плечами, насупился.
— Ничего не знаю. Найн!.. Так мне продали.
—
— Есть! — обронил тот и скрылся в соседней комнате.
Появился Осадчук минут через пять.
— Ну что?
— Какие-то чертежи... Гриф «Секретно».
— Ясно. Немедленно свяжитесь с Комитетом государственной безопасности.
В большом, просторном кабинете полковника КГБ Юрия Ивановича Бурова пахло яблоками. Этот густой устоявшийся запах исходил от висевшей на вешалке авоськи, наполненной отборной краснобокой малиновкой и белым наливом.
Кроме Бурова, в кабинете находился капитан Рябинин. Был он коренаст, круглолиц, с густыми темно-русыми волосами.
— Занятная история... — тихо сказал Буров, задумчиво поглядывая в окно. Сдвинул косматые брови, перевел глаза на Рябинина. — Значит, микропленка была в матрешке?
— Так точно, товарищ полковник... На микропленке — четыре кадра. Все они — одинаковые. Это, очевидно, сделано для дубляжа: вдруг какой-нибудь кадр окажется плохим... Вот, взгляните... — Капитан вынул из нагрудного кармана кителя бумажный пакетик и, осторожно развернув его, положил перед Буровым крохотный кусочек узкой блестящей ленты. Затем достал из папки несколько больших фотографий.
— Это снимки, отпечатанные по микропленке, — пояснил Рябинин.
Полковник повертел в руках матрешку, перевел взгляд на фотографии. Несколько минут молча изучал их.
— Что сказали в лаборатории?
— Майор Тищенко говорит, что это, скорее всего, какая-то диаграмма... Вон там, видите, справа — крестики, точки, кирпичики. Именно так геологи обозначают различные горные породы... А вообще-то, Тищенко посоветовал обратиться за разъяснениями непосредственно к геологам...
— Понятно. Вам и карты в руки. Вы ведь, кажется, в молодости бывали в геологических экспедициях? — Буров еще раз повертел в руках матрешку, затем встал и прошелся по кабинету из угла в угол. — Надо немедленно связаться с геологическим трестом и получить у них консультацию по этим фотографиям. Сейчас самое главное — как можно скорее раскрыть тайну микропленки. Дорога каждая минута... Действуйте, товарищ капитан.
— Слушаюсь.
В 17.50 Рябинин снова появился в кабинете Бурова.
— Ну, чем порадуете старика? — спросил полковник.
Рябинин раскрыл блокнот.
— От вас я сразу же поехал на улицу Ленина, в геологический трест. Меня принял главный геолог Хорунжий. По его мнению, это — каротажная диаграмма, показывающая изменение геофизических свойств горных пород вдоль по скважине. Записывается она автоматически. В скважину опускается специальный прибор, он все время передвигается, а на поверхности земли стоит регистрирующее устройство, которое ведет запись на бумажную ленту... Судя по величине геофизических параметров пород вдоль ствола скважины, мы имеем дело с месторождением. Я спросил у Хорунжего, где именно расположено это месторождение. Он долго изучал диаграммы, приглядываясь к геологическому строению. Проконсультировавшись в одном из отделов геологического треста, Хорунжий заявил, что подобного геологического строения на Украине нет... Затем он посоветовал мне встретиться с профессором Лукониным... — Капитан перевернул страницу блокнота.