Ход пешкой
Шрифт:
Клацая зубами, девушка спросила только:
– Разве он не может вылечиться заклинанием?
Амон потянулся. Сытый, наигравшийся зверь.
– Рану, нанесенную демоном? Хотел бы я посмотреть на того, кто сможет. Иди. – И он вздернул ее на ноги.
Шлец суетился вокруг господина, с причитанием разрывая на бинты какую-то тканину. Пострадавший вяло отмахивался от его приставаний и пытался сесть.
– Ты. – Зачинщик всеобщих беспокойств повернулся к рабу, который сразу сжался и для верности повалился на колени. – Я пойду поохочусь – от твоего
С этими словами Амон скрылся в чаще. Он не взял с собой ни лошадь, ни оружие.
– Как он собрался охотиться? – достиг слуха все еще трясущегося Шлеца недоуменный вопрос. – Он же безоружный.
Юноша снова склонился над господином и огрызнулся:
– Ты посмотри, что он с хозяином сделал! И безо всякого оружия.
Девушка похолодела. Он что – голыми руками будет…
Она помотала сырой головой и тоже склонилась над привалившимся к тонкой осинке ангелом. Тот сидел, прикрыв глаза. Рубаха была разорвана, клочья ткани прилипли к глубоким рваным бороздам, вспоротая плоть сочилась, разорванные края раны выглядели отвратительно.
– Погоди. – Кассандра удержала руку раба, тянущегося перебинтовать господина. – Перевязка не поможет. Нагрей воды. Иголка с ниткой есть?
Бледный как полотно юноша закивал. Он настолько испугался вида крови, что забыл вообще обо всем и был счастлив уступить инициативу по спасению хозяйского здоровья кому-нибудь другому, более стойкому.
Риэль поднял тяжелые веки и посмотрел на спасительницу, аккуратно вытягивающую из раны кусочки ткани.
– Зачем ты меня защитила? – сквозь зубы спросил он, морщась от боли.
Кэсс посмотрела удивленно:
– Ты, конечно, редкостный гад, но мои волосы и даже мое лицо не заслуживают того, чтобы ради них кого-то убили. Даже тебя.
Он усмехнулся сквозь боль и ответил:
– Непочтительно, но от души.
Героическая заступница промолчала.
– Умнее с твоей стороны было бы сказать Амону все как есть, – спокойно продолжил он, хотя в голосе чувствовалась слабость.
– Зачем? – Девушка взяла из трясущихся рук Шлеца склянку с какой-то жидкостью.
– Господин, это винная настойка, она жжет, – словно бы извиняясь за сей досадный факт, пробормотал юноша.
Ангел не обратил на него никакого внимания, а Кэсс, раскупорив бутылочку, помедлила, глядя в восковое лицо. Она считала Андриэля изнеженным, высокомерным и педантичным, поэтому была уверена – плесни ему водкой на раны, сразу же начнет орать и биться. Кивком головы лекарка попросила раба придержать господина за плечи. Парень позеленел от ужаса, но потянулся исполнять просьбу – как-никак здоровье хозяина было важнее его гнева и немилости. Однако взгляд зеленых глаз, обращенный на распоясавшегося невольника, был столь свиреп, что несчастный отдернул руки и замер. Кассандра же, неотрывно глядя в лицо Риэлю, медленно наклонила
Жидкость потекла по телу.
На юном, почти мальчишечьем лице не дрогнул ни один мускул.
Похоже, Кэсс ошиблась, считая его изнеженным. Он умел терпеть боль без стонов и жалоб.
– Давай нитки, – приказала девушка бездействующему ассистенту, а тот, обрадованный, что может быть хоть чем-то полезен, протянул ей иголку с уже вдетой нитью и зажмурился.
Знахарка сделала глубокий вдох. Рваные борозды выглядели ужасно: неровные, рыхлые, широкие и очень длинные. Одной ей не справиться. Риэль смотрел на отчаянную целительницу, на ее внутреннюю борьбу и вдруг спросил непринужденным светским тоном:
– Могу я поинтересоваться – доводилось ли тебе сшить хотя бы носовой платок?
Рабыня с натянутой улыбкой ответила:
– Нет. Но однажды я зашивала рваное ухо коту. Надеюсь, ты не будешь орать, царапаться и биться, как это делал он?
В зеленых глазах мелькнуло что-то похожее на искру веселья.
– Воздержусь.
Приободренная этими словами Кэсс закусила губу и решительно проткнула иглой край раны. К горлу подступила тошнота, усугубляемая еще и пониманием, что шить приходится как-никак живого человека и любое движение причиняет ему боль.
Шлец смотрел собачьими глазами и выполнял любые приказания, отвернувшись в сторону. Зеленый до полного сходства с лягушкой, он тем не менее стягивал края раны, чтобы девушке было удобнее штопать.
– Так почему ты не сказала хозяину, что я действительно заслужил его гнев? – поинтересовался Андриэль звенящим от боли голосом.
Видимо, ему было легче контролировать себя и терпеть мучительное лекарство во время разговора.
– А ты заслужил? – удивилась Кассандра, не отрываясь от работы.
– По большому счету – да. Я посягнул… – он сделал паузу – стежок не удался, игла прорвала край раны, – на его собственность. Такое не прощается.
– А если не по большому счету? – поинтересовалась собеседница, поспешно вытирая окровавленные руки о поданную Шлецом тряпку.
– Ты – рабыня. Жизнь раба менее ценна, чем жизнь господина.
Тонкая рука сильнее потянула нить.
– Вот как?
– Да. Поэтому было глупо за меня заступаться.
– Это было правильно, – ответила девушка и вытерла рукавом вспотевший лоб.
– Нет, неправильно. Если бы ты не встряла, он бы убил меня, а значит, остаток пути прошел бы спокойно.
Темные глаза посмотрели с недоумением:
– А теперь не пройдет? Или ты ищешь изощренный способ умереть?
Ангел прикрыл веки. Он не понимал человечку. Не понимал, почему она действует вразрез с логикой.
– Ну, положим, я у тебя в долгу, – с неохотой признал Риэль. – И конечно, оставлю в покое, хотя мир еще не видел более дерзкой, непокорной и глупой рабыни. Навлечь на себя гнев хозяина могла только абсолютная дурочка. Ты в его власти. И сейчас он очень зол. Ты слишком много на себя берешь и вмешиваешься в вопросы, в которые людям нельзя совать нос.