Ход пешкой
Шрифт:
Лишь у спальни она, не выдержав, спросила:
– В чем дело?
– Ниида… – Демон колебался. – Квардинг сейчас далеко… почему тогда от вас им пахнет?
– В каком смысле? – не поняла Кассандра.
– От вас пахнет квардингом, как если бы он дотрагивался до вас. Как такое возможно?
Девушка ошеломленно взглянула на телохранителя, вошла в комнату и села на кровать.
– Но это же был сон…
Он поднесла к глазам руки – ладони покрывали синяки и ссадины. Тут же дали знать о себе локти и колени – кожу саднило, щипало,
– Но это же был сон… – снова неверяще повторила рабыня Амона.
«Интересные сны тебе снятся, – прозвучал в голове насмешливый и такой дорогой голос. – И мне бы хотелось узнать, как у тебя это получилось?»
«Что получилось?» – глупо переспросила она.
«Перенестись ко мне».
«Так это… был не сон?» – Что и говорить, ниида сейчас особенно туго соображала.
«Не сон. – В голосе квардинга звучала теплая насмешка. – Мне понравилось, как ты показала, что соскучилась…»
Вспомнив, как рывком притягивала демона за затылок, несчастная застонала и зарылась лицом в подушку.
«Кэсс».
Но она вместо ответа застонала еще протяжнее и пару раз ударила кулаком по постели. Сцена поцелуя полыхала в сознании – вот она притягивает к себе демона, вот откровенно прижимается к горячему телу, вот оплетает его бедро ногой… О-о-о! От стыда хотелось содрать с себя кожу. А тут еще вкрадчивый шепот:
«Почему ты стесняешься? Получилось неплохо».
«Потому что! О-о-о!»
«Кэсс… перестань стонать, а не то…»
Перед глазами ярким фейерверком взорвались бесстыдные образы, щеки сразу запылали.
«Не дразни меня, человечка».
Девушка замерла, слушая его голос, хриплый, низкий и улыбнулась чисто женской, полной сладкого коварства, улыбкой.
«Когда ты вернешься?»
«Вернусь».
«Вытерпишь?» – ужасаясь своей смелости, спросила она и тут же представила, как он заходит в ее комнату – точно такой, каким явился в недавнем «сне» – голый по пояс, черный, мощный. Как будут метаться отблески масляных ламп по обнаженным плечам, как будут отражаться огненные искры в желтых глазах… И белый кривой шрам на левом боку будет проступать, словно начерченный мелом – безобразный, страшный, и она коснется его кончиками пальцев и…
Низкий звериный рык раздался в голове.
«Прекрати!»
«Так?»
На сердце было легко, когда Кэсс представила, как обнимает его, перебирая черные блестящие волосы, как чернота медленно сходит с любимого лица, а голубые глаза мутнеют от желания. Он, конечно, тоже поцелует ее, как во время их первой близости – в основание шеи, туда, где бьется тонкая жилка, и горячие пальцы скользнут вдоль позвоночника.
И пусть эти мечты были намного целомудреннее того, к чему привык ее демон, еще один низкий рык подтвердил – раздразнить хозяина получилось прекрасно.
«Вот так!»
Последующая, навязанная квардингом сцена заставила вспыхнуть все тело.
«Амо-о-о-о-н…»
За много-много дней пути от нее предводитель воинства Ада стиснул зубы, стараясь успокоиться.
В памяти всплыла последняя встреча с Арианой – бесстыдное нагое тело, свирепое рычание, яростная схватка и безудержная похоть. Она никогда не будет краснеть от застенчивости, не бросится с поцелуем, не придет на помощь, не откроет своих желаний… Для нее он всего лишь зверь, которого надо подчинить или которому придется покориться. Она будет рвать когтями его тело, захлебываясь от наслаждения и запаха крови.
Волна боли, возмущения, отвращения и ужаса затопила сознание Амона. И самое неприятное заключалось в том, что все эти чувства принадлежали не ему! Демон напрягся, осознав, что безотчетно показал воспоминание своей схватки с невестой Кассандре.
«Кэсс!»
«Нет!»
«Кэсс!»
Тишина.
Она не просто не отвечала. Зверь замер, понимая, что больше не может слышать ее мысли. Они ему недоступны! Словно черная каменная стена отделяла сознание рабыни и, сколько бы хозяин ни бился, как бы ни рычал, захлебываясь отчаянием, проломить стену не удавалось.
А невольница лежала, сжавшись, на кровати, и перед глазами раз за разом вспыхивало страшное звериное воспоминание. Никогда в жизни она не чувствовала такой боли. Казалось, кто-то зубами вырвал из живого тела кусок кровоточащей плоти, и там, где только что радостно и жарко полыхало счастье, осталась пламенеющая боль. Наверное, она закричала, потому что дверь распахнулась, и в комнату ворвался демон с обнаженным мечом в темных руках. Увидев жалко скорчившуюся на кровати подопечную, он недоуменно замер, а потом все же спросил:
– Ниида, что случилось?
Антрацитовые когти, разрывающие плоть. Звериное рычание, лишенное человеческих интонаций. Подмятое тело. Бесстыдная похоть. Животное желание.
– Что бы ты со мной сделал, если бы я не была ниидой? – тихо спросила Кэсс.
Охранник помолчал, потом переступил с ноги на ногу и пожал плечами.
– Ответь.
– Ниида, я не могу. Квардинг…
– Он скоро женится. Так что ниидой мне быть недолго.
Воин Ада внимательно посмотрел на собеседницу и ответил:
– Вряд ли. Последний раз у демона была ниида еще до Проклятия, и она оставалась ею до смерти. К тому же, – охранник прищурился, словно пытаясь понять ход мыслей девушки, – при чем тут свадьба?
– Ни при чем, – опустошенно ответила она. – Иди. Все в порядке.
Просидев остаток ночи без сна, невольница Амона так и не смогла унять глухую тоску, смешанную с обидой и почти физическим страданием. Хотелось плакать, но не было слез. Хотелось кричать, но под дверью стоял бдительный страж. Хотелось умереть, но от разбитых иллюзий, как известно, умереть невозможно.