Ход свиньей

Андрюхин Александр А.

Купальщица переворачивается на спину и внимательно вглядывается в бездонную синеву. Небо действительно сегодня необыкновенное, без единого белого облачка и без какого-либо намека на обман. На всякий случай Инга щиплет себя за бедро и чувствует боль. Она вполне ощущает тело: руки, ноги и мокрые сосульки волос. Она ощущает мышцы, колики в боку от быстрого плавания, но главное — замогильную тяжесть на сердце.

Все-таки спит она или нет? Должно быть, не спит. Ведь во сне не ощущают сердечной боли.

Пошел уже третий год, а от

англичанина никаких известий. В поселке действительно говорили, что его корабль разнесло в щепки и из команды не спасся никто. Но приезжие моряки утверждали, что в тот год какого-то моряка на обломке мачты прибило к берегам Дании. Правда, никто не видел, но слухи ходили, что именно его. И что его выходила одна симпатичная рыбачка, и он в благодарность за это женился на ней. Теперь у него куча детей: как своих, так и чужих. Только все это ложь! После такой легконогой газели, как Инга, невозможно увлечься другой женщиной. Тем более датчанкой.

Но что это делается с небом? Его на глазах заволакивает грязными клубами. Инга снова щиплет себя и соображает, что это не тучи, а дым. Она ощущает едва уловимый запах горелого и в третий раз щиплет себя за бедро. Дым поднимается от скалы, где стоит их дом, и девушку охватывает ужас. Неужели правда этот мерзкий пьянчужка с лицом Чекушкина сдержал обещание? Но ведь в колыбели дочь!

Купальщица беспомощно извивается в воде, и сердце ее проваливается в бездну. Она захлебывается, кашляет, но продолжает плыть к берегу. Эта ненавистная тварь, которую в поселке никто не любит, домогается ее с десяти лет.

Инга выпрыгивает из воды, на ходу подбирая одежду, и в полуобморочном состоянии несется наверх. На скале она видит, что дом их горит, и снова терзается сомнениями, а не снится ли ей весь этот ужас?

Возбужденная толпа избивает полудохлого Чекушкина, а таверна пылает, и никто не пытается ее тушить. Инга с диким визгом несется к горящему дому, но ее ловят и оттаскивают.

— Там дочка, дочка, пустите! — надрывно кричит она и что есть силы молотит по пьяным рыбацким рожам. Ее держат, а дом продолжает пылать.

Но вот все ахают и в сильном смущении отступают назад. Это из толпы выходит брат и решительно направляется к дому. Не раздумывая, он ныряет в огонь, и две минуты держится тревожная тишина. И вдруг горящие балки с грохотом валятся на землю, поднимая ввысь огромные столбы искр. В толпе крестятся, вздыхают и трусливо отводят глаза. И в то мгновение, когда Инга уже была готова свалиться без чувств, из огня вышло горящее чудовище с маленьким кулечком на руках. Сестра бросается к нему, раскрывает рогожу и слышит радостные голоса:

— Смотри-ка, живая!

Ребенок испуганно тянет к матери ручонки, а мать поднимает влажные глаза на брата. Она видит, что голова его пробита в двух местах и взгляд необычайно туманен. Инга понимает, что означает туман в его глазах. Ведь точно такая же отрешенность была во взоре умирающего отца, которого они

похоронили два месяца назад. Брат поднимает ладони к голове и медленно опускается на землю. «Боже!» — надрывно шепчет Инга и просыпается.

Сердце колотилось, колеса стучали, соседи мирно сопели. А за окном плыла луна. Девушка подождала, пока успокоится сердце, промокнула полотенцем лоб и перекрестилась.

«Приснится же… черт-те что…» — прошептала она и крепко задумалась.

Что бы это значило? Вчера вечером, лежа на второй полке и уставясь в стену, Инга впервые испытала нужду в молитве. Ведь это бог знает что! Чудак с Чистопрудного бульвара вовсе, оказывается, не чудак и никакой не командированный из Самары, а, должно быть, оборотень или инопланетянин. А может, исчадие ада? Воплотился в приличного человека, заделал ребеночка и исчез. Такое бывает. У Юльки это любимая тема.

Конечно, недоразумение с самарским адресом еще можно было объяснить путаницей в компьютере, а фамилию — совпадением. Но ведь Инга лично жила у него в «Космосе» в четыреста шестнадцатой комнате. Именно в ней они, кажется, и зачали ребенка…

А может, ей пригрезился молодой человек, как Ирландия и веселая таверна на высокой скале маленькой безымянной бухты? Или она тронулась умом?

Инга потрогала лоб, затем полезла под юбку и, нащупав слева от пупка крохотную мушку, вздрогнула. Она положила горячую ладонь на живот и подумала, что жизнь, бьющаяся сейчас под сердцем, и есть самое лучшее доказательство, что она в здравом уме. Но лучше бы она действительно тронулась умом, чем такая явь. Еще она подумала, что от всего этого ужаса ее может спасти только многомудрая Юлька.

С вокзала Инга сразу покатила к подруге. Полчаса она звонила в ее квартиру и искренне изумлялась, куда в такой час могло запропаститься святое семейство? Наконец на площадку выползла сердитая соседка.

— Вы напрасно звоните, — хмуро сказала она. — Их никого нет, ночью увезли в больницу.

— В больницу? — вытаращила глаза Инга. — Всех? Что с ними случилось.

— Они отравились грибами, — тяжело вздохнула старушка. — И отравились очень здорово. Сынок скончался еще до приезда «Скорой помощи». Муж тоже был на последнем вздохе. А она ничего. Спустилась в машину на своих двоих.

Словно гром разразился над Ингиной головой. Она выронила сумку и прислонилась к стене.

— Карма, — прошептала девушка. — Она развязала их кармические узлы… Это возмездие за то, что они занимались ядами…

2

На второй день утром в кабинет начальника следственного отдела без стука влетел практикант Игошин. Его лицо было взволнованным, в глазах светился охотничий блеск.

— Мне удалось выяснить, что рейс в Стокгольм в тот вечер был задержан на полтора часа. Позвонил какой-то шутник и сказал, что в самолете заложена бомба. Батурин недоуменно поднял бровь.