Ходок
Шрифт:
"Мы победили, враги мертвы, тебя контузило, лежи и не шевелись, скоро поправишься".
Ник снова закрыл глаза, скоро он почувствовал, как его положили на носилки, подняли и куда-то понесли. Он ещё хотел сказать, что нести нужно головой вперёд, а не ногами, но сил говорить не было, к тому же ходок начал сомневаться в вопросе направления движения. А ещё через некоторое время он снова отключился.
Глава шестнадцатая
Восстановление заняло почти десять дней, не то, чтобы Ник за это время поправился, но, по крайней мере, начал самостоятельно
В первые же дни после пробуждения, Ханс, который не отходил от его постели, рассказал о том, чем закончился бой. Захватив крайние дома, солдаты начали наступление дальше, причём, как ни странно, но своим пулемётом сам Ник очень даже неплохо прикрыл их рывок вперёд. Ник этот момент помнил плохо, но в душе был рад. Ситуация складывалась не в пользу гвардейцев. Тогда оставшиеся хранители с десятком своих боевиков, вывели несколько женщин, захваченных здесь же, и, прикрываясь живым щитом, добрались до паровоза с одним вагоном, солдаты не стреляли, чтобы не попасть в заложников, и у них получилось погрузиться и выехать за пределы города. Отъехав подальше, они сбросили заложников, чтобы те не занимали место и собрались уехать.
У них бы всё получилось, вот только они не учли, что железнодорожный путь, по которому они двинулись, и который должен был без помех увести их за тысячу километров (если бы хватило топлива), оказался разобран в трёх километрах от станции. Паровоз остановился, а два десятка стрелков, засевших в округе, не позволили им выйти и сбежать в пешем порядке. Очень скоро на место прибыла рота бойцов и расстреляла паровоз и вагоны из орудий. При этом погибли все, кто там был, включая машиниста, помощника и кочегара, но, как уже было сказано, в любой войне есть жертвы. Всего погибло двадцать восемь солдат, ещё шесть умерли от ран, ещё сорок четыре были ранены и контужены. Со стороны противника погибли все. В плен никто не сдался, да им особо и не предлагали.
Вот такие вещи произошли, пока он спал. Сейчас в микрогосударстве утрясают вопросы административного управления, но уже и так понятно, что хаоса и гражданской войны не будет. Здесь. Насчёт сельских территорий никто ничего обещать не мог, там постепенно начиналась махновщина. Разве что, церковь иногда могла помирить враждующие стороны. Кстати о церкви. Патриарх оперативно выразил солидарность с восставшими, выдал на расправу (условно, их просто изолировали), нескольких иерархов, которые активно сотрудничали с хранителями, после чего призвал паству к порядку и соблюдению законов.
Бардак на южных территориях, был ходокам невыгоден. То есть, сами-то они смогут за себя постоять, но вот нормальной торговли уже не выйдет. Торговцы всегда остро чуют социальную напряжённость, а собственная шкура всегда ценнее любой торговой выгоды. Ну, и самое главное. Им двоим предстоит проехать на самый юг по территории, охваченной беспорядками, причём, не на танке, или бронемашине, а на конном экипаже, который выводится из строя одним точным (и даже неточным, лошадь —
Впрочем, эта проблема касается не только их, но и власти Севера, тут вроде бы есть какие-то хлебные запасы, но они не бесконечны, поэтому нужно восстанавливать поставки хлеба из деревни, а как это сделать, если там стреляют? Отсюда следует неизбежный вывод, что придётся направлять военные экспедиции в деревню, наводить порядок и возобновлять практику хлебозакупок. Но это была проблема будущего, сначала нужно, как минимум, поставить Ника на ноги.
Ещё через две недели, когда зима уже потихоньку начала отпускать, даже снег большей частью растаял, Ник заявил, что он в порядке и пора им отправляться домой. Понятно, что дом для ходока — понятие условное, что нет такого места на земле, которое он мог бы с полным правом называть своим домом. Трактир Юзефа, разве что.
Перед отъездом следовало обсудить с местными властями обстоятельства. Заведовать связью городов с ходоками вызвался всё тот же Юлий Гжиба, к нему-то и отправились в один февральский день на приём оба ходока. Мэр города и член совета правителей, принял их радушно, усадил за стол и предложил рассказывать, зачем пожаловали?
— Мы собираемся возвращаться к себе, — объяснил Ханс, — но там сейчас неспокойно, как можно обезопасить путь на юг?
— Вы правы, — не стал спорить мэр, — там действительно неспокойно. Сейчас я вам покажу.
Он достал из ящика стола большую карту, на которой отчётливо были нарисованы южные селения и городки. Глаз опытных людей зацепился за изображение пустошей, пусть не так подробно, но достаточно близко к правде, более того, каждая группа руин здесь имела своё название. Надо полагать, карта эта была составлена ещё до того, как руины окончательно обезлюдели.
— Вот, смотрите, — Гжиба провёл пальцем по извилистой линии, обозначавшей дорогу, — путей здесь несколько, можно пойти вот здесь, северный участок относительно спокойный, более того, там уже стоит небольшой гарнизон из наших солдат. Всего сорок человек, но этого достаточно, чтобы остудить горячие головы.
— А дальше? — спросил Ханс, внимательно наблюдавший за движением пальца мэра.
— А вот дальше, — палец спустился дальше на юг, — дальше нашей власти нет, более того, здесь сразу два уезда схватились насмерть, а объехать их никак не получится, поскольку именно здесь находится единственный мост через реку Глинистую, знаете такую?
— Знаю, — кивнул Ханс, — короче, понятно, вдвоём, да верхом на лошадях, да с оружием, мы проберёмся везде, а вот на повозке нам хода нет. Это вы хотите сказать?
— Не стоит делать таких поспешных выводов, — успокоил его мэр, — путь для повозки тоже найдётся. Смотрите.
Палец переместился дальше на запад, показывая на другой путь.
— Здесь ситуация строго обратная. Северные уезды восстали, даже, кажется, вынашивают планы нападения на города, вот только людей для этого нет, да и стволов маловато. А к югу от них, вот от этого поворота, наоборот, относительно спокойно, есть некоторые конфликты, но выливаются они, максимум, в драки стенка на стенку, за оружие пока никто не брался.