Ходоки во времени. Многоликое время. Книга 3
Шрифт:
Мивакуки тоже перестроились, выдвинув перед собой одного переговорщика или старшего в их группе. Такой же манёвр свершил и Нардит, сделав два шага вперёд, или, одолев пространство иным образом, после чего Иван и мивакуки оказались как бы соединёнными между собой Нардитом.
– Приветствуем и мы вас, – сказал, а Иван понял смысл сказанного, поставленный вести переговоры мивакук. – Мы не знаем, кто вы, но мы вас ждали, и нам был, наконец, дан знак. Знак того, что у последней грани мы встретим того, кто поможет нам и защитит нас во всех мирах… Это ты?
Его вопрос неприятно резанул
Ответ на притязание мивакука пришёл с неожиданной стороны.
– Это он! – чётко произнёс Нардит, заставив поражённых ходоков слегка податься назад, как от сильного порыва ветра.
– Он говорит! – прошептала Шилема.
– Он заговорил… – вторил ей Арно, нервно потирая руки от внезапно охватившего озноба.
– Нардит! – Иван почувствовал нарастающее раздражение от необходимости вести разговор, уродуя мимику своего лица, от заговорившего Нардита и его вмешательства в качестве своеобразного адвоката в этот разговор, да и, вообще, от нарастающего напряжения в ожидании новых для себя неприятностей. – Кто это?
Спросил он на русском языке.
– Мивакуки. Гонимые, – замогильным голосом ответил Нардит, неотрывно глядя на Ивана.
– Это я почему-то знаю, – растерянно сказал Иван. – Но… Какой им был дан знак и кем? Почему я?.. И всё-таки, кто они?
Ему показалось, что на плоском лице Нардита появилась насмешливая ухмылка, и он нарочито медлит с ответом. И хотя знал, что тот не мог, не смел и, наверное, даже не подозревал о своём умении улыбаться, выступая некой эманацией Времени. А что ему, Времени, человеческие чувства, и всё-таки…
Ухмыляется и тянет!
– Они ждут от тебя помощи.
– От меня?.. Почему от меня? Ведь это они знают. И они должны мне сказать. А я…
– Они знают, да. – Лицо Нардита, следом он сам и его свита на мгновение исчезли, и вновь проявились, но теперь Нардит предстал в другой одежде, укутавшей его с ног до головы, а его стражники тоже успели обрести другие одеяния, хотя и скудные, оставаясь полуголыми. Нардит продолжал говорить, словно ничего не произошло и его переодевание ничего не означает. – Они знают, но помочь им можешь только ты. И ты уже согласился им помогать, сказав: – Да!
Сон продолжался наяву…
Однако в яви он требовал не созерцания и согласия, а действий.
Так как диалог между Иваном и Нардитом вёлся на русском языке, то все, за исключением Джордана и Жулдаса, могли слышать и воспринимать сказанное, но не суть его.
– Ваня, – дон Севильяк придвинулся ближе, стараясь потеснить Джордана, а тот упирался, как мог. – Что он от тебя хочет?
Лицо Нардита, полностью повёрнутое к Ивану, едва заметно дрогнуло, от него отслоилась прозрачная тень, по видимому образ лица в анфас, повернувшийся к дону Севильяку. По крайней мере, так показалось Ивану, хотя Нардит продолжал смотреть всё так же в упор на него самого. Значит, Нардит обладал многоликостью, вот почему ходоки утверждают, что даже стоя перед ним с противоположной стороны, затылка не увидать, а только лицо Нардита.
– Он от меня хочет того же самого,
– Так спроси у них, – высунулся из-за спины Арно. – Ты же знаешь их язык.
– Знаю, не знаю… Конечно, не знаю, но… говорю вот. Скоро челюсть выверну наизнанку.
Впрочем, Ивану пускаться в объяснения о неожиданном даре непосредственного вступления в общение с мивакуками без предварительной подготовки лингвама не хотелось, да он и не смог бы этого сделать, так как речь его и понимание речи незнакомцев как будто произносилась и понималась им помимо него. Думал по-русски и слова старался произносить по-русски, но выплёскивал из себя звуки, совершенно не похожие на те, которые хотел произвести. Некое мычание с активной артикуляцией.
Арно трудности произношения не волновали.
– Чем мы можем им помочь?
Иван почти повторил его слова, обратившись к мивакуку, но по-своему:
– Чем и как я могу вам помочь?
– Скоро сюда придут другие, чтобы убить нас и покорить Время.
«Ничего себе!» – озадаченно потер щёку Иван и ощутил покалывание жёсткой щетины.
– Но почему они хотят вас убить?
Если отбросить некоторые неясные для усвоения не то междометия, не то обычные подсобные звуки, Иван услышал и воспринял примерно следующее:
– Мы не даём своим существованием убить Время и дать возможность прийти на его место хырхоро. Само хырхоро с нами справиться не может, но у него есть в мирах слуги, которых оно сотворило. Их много, они идут по нашим следам во времени. Здесь для нас последняя грань, за которой мы не можем появиться в этом мире. И они могут нас убить, тогда вместо Времени настанет хырхоро.
«Бред какой-то», – билось и не находило в рассудке Ивана места хоть какое-то спасительное мнение об услышанном. Мнение, чтобы воспринимать ответ мивакука за реальность, даже несмотря на недавнее сновидение, в котором, по сути, уже всё это случилось. Но тогда всё, как в плохом мистическом фильме: воины света, то есть Времени, противостоят воинам тьмы со стороны хырхоро.
Может быть, и, наоборот, по поводу света и тьмы.
А это уж точно бред!..
Или, как иногда говорят и пишут, – это суровая правда действительности!..
Последнее же чревато выполнением каких-то действий, движений, принятия решений, а к чему они приведут – не известно.
Нардит тихо и незаметно для всех покинул поле встречи: был, и – нет его. Но прежде чем исчезнуть он глухо сказал, глядя в лицо Ивану:
– Берегись себя в хырхоро!
– Что это значит?
Но Нардита уже не было рядом с ним.
Зато его предупреждение заставило Ивана насторожиться. Почему он должен бояться самого себя, да ещё в хырхоро? Он сумеет проникнуть в него и нечто совершить с самим собой? Или оно само каким-то образом войдёт в него… с той же целью? И тогда Время, лишившись его, помощника и защитника, не сможет противостоять хырхоро?