Ходячие. Второй шаг
Шрифт:
– Вы привезли аптечку Егора? – спросила Аида.
Она не только не потеряла над собой контроль, но стала более сдержанной. «Такая реакция еще хуже истерики», – отметил про себя доктор Шер. Он взял Аиду за руку, будто хотел успокоить, а сам приложил большой палец к ее запястью. Так и есть, пульс у девушки частит, к тому же неровный, сбивчивый. Люди, которые внешне переносят несчастье спокойно, рискуют гораздо больше тех, кто позволяет себе нырнуть в него с головой. Вика сейчас выплачется, выпустит
Собранная, деловитая, девушка схватила Шера за рукав, потащила к лестнице:
– Пойдемте скорей. Ему совсем плохо.
– Конечно-конечно.
– Вы заезжали к нам домой?
– Заезжали, – Шер прикрыл глаза. Сейчас придется нанести бедной девчонке еще один удар. Но иначе было нельзя, и Шер произнес просто: – Там никого. То есть ни живых, ни… А значит, существует шанс…
– Что родители живы, – мрачно закончила Аида, – или гуляют по улицам с этими.
– Будем верить в лучшее.
Из-за закрытой двери послышался стон, будто там мучили огромное животное. Егор выглядел совсем паршиво. Засаленные волосы прилипли к черепу, резко обозначились скулы.
– Ему ведь поможет лекарство? – спросила Аида шепотом.
Шер разглядывал пациента, укрытого сразу несколькими одеялами.
– Разумеется… непременно. Поможет.
– Я давала ему аспирин и успокоительное. Все, что здесь нашлось. Ему же это можно, да?
– Вы все сделали правильно, Аида. Теперь все будет хорошо.
Егор снова застонал.
– Вы не могли бы оставить меня с больным? – попросил Георгий Яковлевич.
Игнат сидел у гостя в ногах, пытаясь развлечь того беседой:
– Раньше мне здесь не нравилось. Посуду мыть я не люблю. Работал, потому что мама сказала, что я должен зарабатывать. Я мог бы разносить пенсии или почту. Но меня не взяли работать с деньгами, потому что у меня инвалидность. В детстве болел менингитом. – В одной руке Игнат держал печенье, в другой у него был пистолет. – Нет, инвалидность – это не так уж плохо. Льготы. Бесплатный проезд и все такое. Но на работу берут только такую, где мало денег.
Стас прислонился к спинке сиденья. Ничего, боль терпеть можно.
– А теперь тебе здесь, что – нравится?
– Теперь, конечно, совсем другое дело. Посуду мыть не надо. Никто не ругает. Еда есть.
Игнат взял еще печенья.
– Голова болит?
– Болит…
– Может, ее по-новому перебинтовать?
– Зачем ее вообще бинтовать? Крови нет.
За окном темнело, но свет Игнат не включал, говорил, эти могут их найти.
– Я хочу уйти, – Стас говорил это уже в который раз, но Игнат делал вид, что не слышит.
Мужчина вдруг резко вскочил, закрыл жалюзи и задвинул штору. Но Стас успел увидеть, как мимо
– Открой, – шепотом попросил Стас. – Открой, пожалуйста. Они не сделают ничего плохого.
Но тот лишь придвинул пистолет.
– И тут никого, – донесся из-за двери голос Сани.
Игнат подождал еще какое-то время, прежде чем заговорить:
– Странные у тебя друзья. Я их видел – две женщины и какой-то пижон. Они к нему обращались «доктор».
– Ты что-то имеешь против женщин?
Игнат посмотрел на него непонимающим взглядом, явно удивленный мыслью, что кому-то придет в голову дружить с женщиной.
– А доктора тебе чем не угодили?
– Они меня достали еще в детстве. Я знаешь сколько в больницах лежал? Устал от них. Не люблю.
Игнат стал дышать чаще. Над его верхней губой выступил пот, хотя в кафе было, мягко говоря, прохладно.
– Нет, ну правда, – продолжал он, – зачем тебе к ним? Оставайся со мной.
– Ты всерьез думаешь, что добьешься дружбы, если будешь держать меня под прицелом? Игнат, я очень благодарен тебе за приют и за все, что ты для меня сделал…
– «Но я все равно хочу уйти к своим»? – усмехнулся Игнат. – Но ты же умный. Почему ты уходишь оттуда, где хорошо?
– Что тут хорошего? Банки с тушенкой? Ну вот, опять голова разболелась. Дай таблетку.
– Не дам.
– Что значит – не дам?
– Ты обидел меня, Стас, – мужчина переложил пистолет в другую руку. – Сиди без таблетки.
Игнат принялся ходить между столами, губы его тряслись, руки ходили ходуном.
– Ты тоже смотришь на меня свысока, – он перекладывал оружие из ладони в ладонь. – Не считаешь человеком. Только где сейчас те, кто смотрел на меня свысока? – спросил он и, поскольку Стас молчал, ткнул ему пистолетом в лицо: – Отвечай! Где те, кто не хотел со мной здороваться? Кто нос воротил? Сиди теперь без таблетки.
– Я вовсе не отношусь к тебе плохо. Дай, пожалуйста, таблетку, – тихо попросил Стас.
Посудомойщик дрожал уже всем телом:
– Нельзя надо мной насмехаться, оттого что я болел и у меня нервный тик. Всех, кто надо мной смеялся, съели. А я выжил, – из-под жидкого чубчика на лбу Игната выкатилась крупная капля пота, потом еще одна и еще.
Он хотел сесть на табурет. Ножка подломилась, и мужчина рухнул на пол. Пистолет, впрочем, он не выронил. Сидя на полу, Игнат тяжело задышал, бессмысленно вращая глазами, и принялся судорожно шарить в кармане брюк. Ярость спровоцировала у него какой-то приступ.