Ходящие между мирами
Шрифт:
Минут через сорок Наири заглянула в ванну и оставила на крючке длинную мягкую сорочку. Акбек сидел перед мраморным корытом на корточках и растирая бледные руки художницы бормотал что-то успокоительное, девушка уже не сопротивлялась, но была безучастна. Заглянула госпожа Миора и скомандовала выход. Акбек попытался поставить девушку на ноги, но она стекала вниз, не замечая твердых бортов ванны. Наири пришлось помогать окутывать подругу простыней, потом отжимать над ванной ее волосы, сорочка осталась висеть — надеть ее не представлялось возможным. Едва Лия была устроена в постели, госпожа Миора влила в нее, зажав нос, свое лекарство, бурча себе под нос:
— Какие девицы пошли хрупкие и глупые, что не могла меня ночью разбудить?? Эх, а теперь кто знает, вытащим или нет…
Наири разбиравшая подруге волосы спросила:
— Госпожа Миора, а что с Лией??
— Да в общем дело обычное, отозвалась пожилая
— А душу можно найти и вернуть??
— Можно поискать, но вернуться она должна сама — это личный выбор каждого.
— А были случаи, что души не возвращались??
— Были девочка, были, есть даже способы ее поискать, но пока подождем, может быть, она вернется сама.
Лия зажмурившись сделала шаг и остановившись прислушалась — слышался треск, шелест и всхлипы. Открыв глаза, она едва не застонала, ну конечно, ее невезение сработало на 100 %!! Прямо перед нею горел костер, не простой костер — погребальный. В едва поднявшемся сизом дыму виднелись носилки с чьим — то телом, разложенные вокруг вещи, посуда, но понять, кто там возлежит в огне, было трудно. Отдав команду комбинезону мимикрировать под одежду местных, она осторожно стала обходить костер по большой дуге. С другой стороны от костра собралась большая группа людей — мужчины и женщины в домотканой одежде и крупных металлических украшениях, где — то сзади тихонько ржали лошади запряженные в повозки, а впереди стояли двое — высокий светловолосый мужчина, настоящий гигант по сравнению с остальными и мальчик лет восьми худой и заплаканный, с такими же длинными светлыми волосами как у отца. Выкрикнув несколько слов хриплым от дыма и волнения голосом, мужчина вынул из ножен что-то напоминающее короткий меч и отрезал светлые пряди, спускающиеся до лопаток, мальчик сделала то же самое коротким ножом. Два пучка полетели в огонь, следом полетели какие-то мелкие вещи, которые бросал каждый стоящий на поляне — пояса, украшения, игрушки, вязаные носки и красивые чашки, пламя взвилось, загудело, и в этот момент осторожными шагами сбоку подошла Лия.
— Мама!!
Пронзительно закричал светловолосый мальчишка и кинувшись к ней крепко обнял за талию. Остальные люди испуганно попятились и взглянули в разгоревшийся костер — там уже оставалась лишь огромная куча углей, похоже, бревна были облиты чем-то горючим. Вперед выступил дедок обвешанный погремушками, и запел речитативом что-то, а высоченный блондин резко подозвал мальчика к себе. Ошарашенная Лия все же успела включить автопереводчик и теперь понимала почти все, что говорили вокруг.
— Госпожа!
— Вернулась с облачного моста!
— Не вынесла горя мужа и сына!!
Старичок еще немного побегал вокруг Лии и громогласно объявил, что она живая, не дух, не призрак, а живая женщина!! Потом остановился, осмотрел ее запястья и объявил, что боги развели ее с бывшим мужем и теперь она как незамужняя девица может вернуться к родителям, либо жить в общем доме. Люди в толпе удивленно за переговаривались:
— Госпожа так любила мужа, почему боги развели их?
Но тут в толпе раздался хриплый голос великана:
— Умершая вновь родилась в нашем племени, значит должна жить у нас. Марьяна, Калина, проводите госпожу в женский дом, дайте ей поесть земной пищи и подберите достойные одежды, завтра на рассвете, как велит обычай, приедут сваты!
Две молодые симпатичные женщины, выбравшись из толпы подошли к Лиеи поддерживая за руки повлекли по широкой тропинке в лес, следом потянулись остальные. Мальчишка что-то горячо спрашивал у отца, и тот мерно кивая головой, объяснял ему, дальнейшего Лия не видела — в ушах зазвенело, и она сползла на руки женщин, еле переставляя ноги. Догнавший их жрец прикрикнул:
— Несите скорее, ей нужно поесть, переход между мирами занимает много сил!
Немного пришла в себя Лия уже в темном углу большой рубленой избы — одна из приставленных к ней женщин держала ее голову, поднося к губам чашку с восхитительно пахнущим бульоном выпив полчашки, Лия закрыла глаза — неудержимо клонило в сон, а в голове всплывали слова госпожи Миоры:
— Для «ходящих — между мирами» есть еще одна опасность — попасть в свой мир. Многие этого боятся, а многие ищут свое место в бесконечности миров. Это значит, что попав в другой мир, ты оказываешься в месте, которое подходит тебе идеально — и ты не хочешь уходить из этой точки пространства, потому что там есть все для твоего счастья. Забыв все прошлые обязательства и долги. Иногда другие ходящие натыкались в своих
Тогда Лия, Аша и Наири лишь широко распахнули глаза, не представляя, как можно ограничиться одним миром, если перед тобой лежат пути куда угодно. Но теперь Лия, кажется, начинала понимать — здесь на простой деревянной лавке укрытой ковром ей было уютнее и спокойнее чем где бы то ни было раньше. Вздохнув, девушка закрыла глаза и провалилась в целительную дрему. Проснулась она через несколько часов — удивительно бодрая и спокойная. Женщины принесли ей еще чашку бульона и кусок пирога с капустой. Подкрепившись, Лия повеселела и согласилась посмотреть приготовленные для нее наряды. Оказалось, что ее незнание названий всяких там монист и фибул женщин не удивляет — жрец предупредил их, что вернувшиеся с облачного моста подобны малым детям — ничего не помнят, но быстро учатся. Поэтому раскладывая на скамьях одежды женщины, проговаривали их названия и объясняли, что по какому случаю одевается и с чем носится. Лия внимательно слушала, удивляясь — общество довольно примитивное, но не ханжеское — среди одежды есть обтягивающие тело жилеты и короткие едва до середины бедра туники, а уж когда женщины разложили в уголке три пары различных брюк, Лия удивилась еще больше, и отдельно расспросила своих помощниц. Оказалось, что брюки женщина одевает под длинную тунику зимой, в большие морозы, если едет верхом или идет в лес. Есть еще летние штанишки напоминающие шальвары, но их одевают с длинной туникой, разрезанной по бокам — для дороги или деловых визитов. Порадовавшись за местных женщин — все же практичность и мода здесь находятся в гармонии, Лия выбрала себе короткую ярко-желтую тунику с коричневыми узорами, и коричневую юбку в пол, от комбинезона оставила сапожки с высоким уровнем защиты и «нижнюю сорочку». Для волос предложили обруч плетеный из бересты либо коричневую ленту. Лия выбрала обруч — не скользит по кудрям и решила, что уже можно осмотреть «женский дом». Дом оказался очень большим, но весь состоял из обычных изб собранных вокруг большого центрального сруба. Как объяснили Лие сопровождающие — здесь жили женщины, оставшиеся без мужей, или долго не взятые замуж, иногда здесь селились приезжие, и здесь же учили девочек рукоделию, а вечером собирались все жители селения. На удивленный вопрос Лии:
— Разве женщины не хотят остаться в своем доме после смерти мужа?
Ей объяснили, что дом и все хозяйство наследует старший сын, если он еще мал — мать остается с ним и воспитывает его с помощью мудрых мужей села, а если сын уже женат, дом остается ему, а женщина переезжает в избу «женского дома». Если места не хватает, сын с друзьями должен пристроить к дому еще одну избу. Таким образом, получается, что в селе нет покинутых и заброшенных стариков — они могут видеть своих детей и внуков постоянно, потому что в большом зале проходят все праздники и даже торговцы специально навещают «женский дом», а глава села дает обитательницам дома работу, за которую платит. Выйдя из избы, Лия едва не заблудилась в закоулках, пока Калина не вывела ее в большой зал. Там было просто и пусто — столбы подпирающие крышу, лавки вдоль стен, и высоко, под потолком окошки прикрытые ставнями. Некоторые окна были открыты, и в них вливался предзакатный свет, раскрашивая беленые стены.
— Здесь всегда чисто, рассказывала Марьяна, потому что дети, которые учатся здесь чтению и письму, в наказание за шалости белят стены и метут пол.
— Девочки тоже учатся??
— Конечно! Удивилась Калина. Только мальчишки потом бегут на занятия в воинский дом, а девочки идут к травнице, или к старшей по дому, учиться хозяйничать, или кто-нибудь из вдов учит их рукоделию.
И правда в углу стояли сундуки — один исцарапанный и перепачканный мелом, а из другого торчали обрывки ниток. Погладив глубокие царапины на темном дереве, девушка вспомнила светловолосого мальчугана, и в груди все сжалось, ей вдруг захотелось выйти на улицу, вдохнуть прохладный воздух, осмотреть поселение и окрестный лес. Женщины не возражали, только накинули ей на плечи красивую шоколадного цвета шаль, укрывшую фигуру почти до пола. С низенького крылечка был виден только обширный двор да высокий забор, поэтому осмотрев беглым взглядом, хозяйственные постройки они дружно поспешили к калитке. Впрочем, это были скорее ворота — широкие, с тяжелыми створками окованными железом. Что-то подсказало Лие, что «женский дом» хорошо защищен и набит припасами не просто так, наверняка в случае необходимости тут могут укрыться все женщины и дети села, либо разместится госпиталь. За воротами оказалась тропа, огибающая звонкую березовую рощу. С трех сторон «женский дом окружал сосновый лес, а вот с четвертой разбегались в разные стороны тропинки среди тонких берез и зеленых кустов.