Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности
Шрифт:
Среди обширной коллекции документов Макдаффа можно было найти что угодно, вплоть до членского билета Клуба Низкорослых Любителей Овсянки и Маршей.
— Более того, я только что получил ответ. И теперь придется рискнуть, моя дорогая. Сегодня в кают-компании объявят условия лотереи, и я должен там быть, даже под угрозой ареста или избиения. Это будет нелегко. Можно сказать, я пал здесь жертвой всех возможных оскорблений, за исключением… какая наглость! — воскликнул он вдруг.
Веревка, обвязанная вокруг ноги, натянулась и потащила его вглубь шахты. Крики Макдаффа быстро удалялись. Слабеющим голосом он сообщил, что в кармане
— Да, — философски заметил этот последний, удирая по коридору от твердого носка ботинка инспектора контроля атмосферы, — справедливость слепа. Вот тебе благодарность за сверхурочную работу… по крайней мере, три минуты после конца рабочего дня. Зато теперь я свободен и могу приступить к делу.
Пять минут спустя, ускользнув от инспектора и слегка почистившись, он смело двинулся в кают-компанию.
— Очко в мою пользу, — рассуждал он. — Эсс Пу, вероятно, не знает, что Ао здесь. Когда он в прошлый раз гнался за мной, то все время жаловался, что из-за меня оставил ее на Альдебаране. Увы, пока это мое единственное преимущество. А сейчас нужно затеряться среди пассажиров и не попасться на глаза Эсс Пу, капитану Рэмсею и остальной команде. Хотел бы я обладать способностями жителей Церес [74] . Ну ладно.
74
Жителей Церес долгое время считали невидимыми. В конце концов оказалось, что на Церес никто не живет.
Осторожно продвигаясь в сторону кают-компании, Макдафф размышлял о преследующих его неудачах. Молниеносный темп, в котором он скатывался по лестнице общественной иерархии корабля, просто ошеломлял.
— Хотите заставить Архимеда работать лопатой? — спросил он. — Это все равно, что взвешивать слона на аналитических весах.
Ему велели заткнуться и браться за лопату. Макдафф тут же принялся обдумывать лучший способ использования принципа рычага. Какое-то время у него занял точный расчет коэффициента влияния фоновой радиоактивности на альфа-волны мозга.
— Иначе может случиться что угодно, — объяснил он и продемонстрировал.
Черенок с треском сломался.
По просьбе старшего уборщика Макдаффа перевели на другую работу. Однако вскоре стало ясно, что знания, которыми он обладает, не включают сведений о глажении белья, смазывании гомеостатически-симбиотического контрольного механизма, обеспечивающего удобства пассажирам, равно как и умения проверять показатель рефракции биметаллических термостатов. Когда это было доказано на практике, его перевели в секцию гидропоники, где он устроил происшествие с радиоактивным изотопом углерода. Макдафф говорил потом, что дело тут не в изотопе, а в гаммексене, точнее, в применении этого инсектицида без мезоинозитола…
Как бы то ни было, когда тридцать квадратных футов тепличного ревеня принялись в результате мутации, вызванной гаммексеном, выделять двуокись углерода, Макдаффа отправили прямо на кухню, где ему удалось подсыпать в суп гормон роста, что едва не привело к катастрофе.
Сейчас он был не самым ценным работником секции контроля атмосферы и выполнял работу, которой никто
Пробираясь в кают-компанию, Макдафф отметил, что слово «сфиги» было на устах у всех, как он и предвидел.
Он осторожно остановился на пороге зала, окружающего весь корабль по периметру наподобие пояса — или, точнее, галстука — так что пол везде поднимался в обе стороны. Идущий по этому залу, чувствовал себя как белка в колесе.
— Какая роскошь! — вслух подумал Макдафф.
Его душа сибарита рвалась к столикам, заставленным всевозможными холодными закусками. Мимо проехал по своему рельсу подвижной бар, похожий на дворец изо льда. Оркестр играл «Звездные Дни и Солнечные Ночи» — произведение, вполне уместное на корабле, летящем в пространстве, а воздух наполнял чудесный аромат сфиги.
Несколько минут Макдафф невозмутимо стоял у дверей, разглядывая толпу пассажиров. Он ждал появления капитана Рэмсея. Наконец послышались возбужденные голоса, и пассажиры сбежали по наклонному полу салона, собравшись в одном месте. Прибыл капитан. Макдафф молниеносно растворился в толпе.
С улыбкой на покрытом шрамами лице Рэмсей стоял посреди кают-компании. Он нигде не видел ни следа Макдаффа, хотя время от времени из-за широкого тела представителя чешуекрылых с Плутона доносились чьи-то тихие комментарии.
Капитан заговорил:
— Как вы, конечно, знаете, мы должны установить правила лотереи. Возможно, кое-кто из вас впервые в космосе, поэтому мой заместитель объяснит, как это делается. Мистер Френч, пожалуйста.
Мистер Френч, серьезный молодой человек, откашлялся, помешкал и внимательно оглядел собравшихся, когда за спиной чешуекрылого пассажира кто-то захлопал в ладоши.
— Спасибо, — сказал он. — Э-э… многие, вероятно, знают принципы традиционной корабельной лотереи, когда пассажиры угадывали время прибытия судна в порт. Наши компенсационные системы, эффекторы и субтракторы ведут наш корабль настолько четко, что мы можем не сомневаться в точном времени прибытия на Ксерию…
— К делу, парень, к делу, — произнес чей-то голос, и капитан Рэмсей нервно посмотрел в сторону пассажира с Плутона.
— Э-э… да, — продолжал мистер Френч. — Есть у кого-нибудь идеи?
— Угадывание даты на монете, — предложил кто-то, но его заглушил хор голосов, произносящих слово «сфиги».
— Сфиги? — спросил капитан Рэмсей, изображая удивление. Вы говорите о духах?
Все рассмеялись. Слово взял житель Каллисто, похожий на мышь.
— Капитан Рэмсей, — сказал он. — А может, устроить лотерею с семенами сфиги, как это делают на Тау Альдебарана? Насколько я знаю, она заключается в угадывании числа семян в первом плоде сезона. Предсказать количество семян невозможно. Иногда их несколько сотен, иногда — несколько тысяч и сосчитать их нельзя, не разрезая плода. Если Эсс Пу согласится…
— Позвольте мне убедить алголианина, — сказал капитан.
Омар угрюмо поглядывал по сторонам и поначалу отказался, но потом согласился — за половину выигрыша. Только очарование сфиги и исключительный шанс рассказывать об этой лотерее всю оставшуюся жизнь заставили пассажиров смириться с такой беспардонной алчностью. В конце концов все было оговорено.