Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности
Шрифт:
Гэллегер облизнул зубы. Неужели Гэллегер Бис действительно пнул под зад этого огроменного типа? Это была неприятная мысль.
Он указал на машину.
— Вот…
Оставалось надеяться, что именно Хоппер заказывал машину, которая пожирает землю.
Глаза Хоппера округлились от удивления. Он искоса глянул на Гэллегера, потом подошел к машине и осмотрел ее со всех сторон. Он выглянул в окно, но, видимо, яма не очень его заинтересовала. Наконец повернулся к Гэллегеру.
— Это она и есть? Совершенно новый
И снова никаких подсказок. Гэллегер выдавил слабую улыбку. Хоппер продолжал таращиться на него.
— Ладно, — сказал он. — И как ею пользоваться?
Гэллегер ухватился за соломинку.
— Лучше я вам покажу, — предложил он, подошел к окну и передвинул рычажок. Машина тут же запела «Больницу Святого Джекоба», щупальца удлинились и начали пожирать землю. Дырка в трубке открылась, диск с канавкой закружился.
Хоппер ждал.
— Ну и что? — сказал он наконец.
— Вам не нравится?
— Откуда мне знать? Я даже не знаю, что она делает. Экрана нет?
— Разумеется, есть, — сказал Гэллегер, совершенно сбитый с толку. — Он в этом цилиндре.
— Где?! — Хоппер набычился. — В этом цилиндре?
— Угу.
— За… — похоже было, что Хоппер сейчас задохнется. За каким дьяволом он там? Ведь у человека нет рентгеновских глаз!
— А должны быть? — пробормотал Гэллегер, совершенно запутавшись. — Вы хотели экран для рентгеновских глаз?
— Ты все еще пьян! — рявкнул Хоппер. — Или совсем спятил.
— Подождите минутку. Может, я ошибся…
— Ошибся?!!
— Скажите мне только одно: что я должен был для вас сделать?
Хоппер трижды вдохнул и выдохнул.
— Я спросил тебя, — произнес он холодным, размеренным голосом, — можешь ли ты разработать метод проекции трехмерного изображения, которое будет видно под любым углом — спереди, сзади или сбоку — без искажения. Ты сказал, что сможешь, и я дал тебе тысячу кредитов аванса. Я уже присмотрел несколько фабрик, чтобы можно было сразу же начать производство, мои люди ищут подходящие зрительные залы, я планирую кампанию по продаже приставок к домашним телевизорам. А сейчас, мистер Гэллегер, я пойду к своему юрисконсульту и скажу ему, чтобы он прижал тебя как следует.
И он вышел, фыркая, как разъяренный кот. Робот тихо прикрыл дверь, вернулся и, не дожидаясь приказания, отправился за пивом. Гэллегер остановил его.
— Мне нужно покрепче, — простонал он, смешивая себе выпивку. — Нарцисс, выключи эту чертову машину. У меня уже сил нет.
— Во всяком случае, кое-что ты узнал, — утешил его робот, — эту машину ты сделал не для Хоппера.
— Точно. Я сделал ее для… гмм… или для для Дж. У., или для Толстячка. Еще бы узнать, кто они такие…
— Тебе нужно отдохнуть, — сказал робот. — Почему бы тебе не расслабиться, слушая мой пленительный мелодичный голос? Я могу почитать тебе.
— Он не мелодичный, —
— Это для твоих ушей. А у меня другие чувства. Для меня твой голос звучит кваканьем жабы-астматички. Ты не можешь видеть меня, как я себя вижу, и точно также не можешь меня слышать, как я себя слышу. Что ж, может, это и к лучшему. Ты бы упал в обморок от наслаждения.
— Нарцисс, — терпеливо произнес Гэллегер, — я пытаюсь сосредоточиться. Ты не мог бы заткнуться?
— Мое имя не Нарцисс, — ответил робот. — Меня зовут Джо.
— Значит, отныне у тебя другое имя. Давай-ка вспомним… Я проверял «Любые Задания». Что это был за номер?
— RED 4-1400-М.
Гэллегер сел к видеофону. Секретарша, с которой он связался, рада была бы помочь ему, но не могла сообщить ничего важного.
«Любые Задания» была акционерной компанией со связями по всему миру. Когда какой-нибудь клиент что-то ей заказывал, она через других своих клиентов связывалась с подходящей фирмой и заключала контракт. Суть заключалась в том, что «Любые Задания» финансировала эти операции и получала комиссионные. Это было довольно сложно, и Гэллегер ничего не понял.
— Скажите, в вашей картотеке есть моя фамилия?.. А можете вы сказать, кто такой Дж. У.?
— Дж. У.? Простите, но мне нужна полная фамилия…
— Мне она неизвестна. А дело важное.
Гэллегер долго упрашивал и наконец уговорил секретаршу. Единственным работником «Любых Заданий», имеющим инициалы Дж. У., оказался некий Джексон Уордел, пребывающий сейчас на Каллисто.
— И давно он там?
— Он там родился, — ответила секретарша, — и никогда не бывал на Земле. Я уверена: мистер Уордел не может быть человеком, которого вы ищите.
Гэллегер согласился с нею. Спрашивать о Толстячке было бесполезно, и он с легким вздохом выключил видеофон. И что теперь?
Зазвонил видеофон, и на экране появился толстощекий лысеющий человечек, он морщил лоб от напряжения. При виде конструктора он облегченно рассмеялся.
— Наконец-то, мистер Гэллегер, — сказал он. — Я уже час пытаюсь с вами связаться. Наверное, линия не в порядке. Боже мой, я думал, вы сами свяжетесь со мной!
Сердце Гэллегера радостно стукнуло. Толстячок… ну конечно!
Наконец-то колесо фортуны завертелось. Толстячок — восемьсот кредитов. Аванс. Но за что? За машину? Может, он сделал машину для Толстячка? Гэллегер молил судьбу, чтобы Толстячку требовалась машина, которая пожирает землю и поет «Больницу Святого Джекоба».
Изображение на экране затуманилось и замерцало.
— Что-то неладно на линии, — торопливо произнес Толстячок. — Мистер Гэллегер, вы нашли способ?
— Разумеется, — сказал Гэллегер. Если бы только он мог что-нибудь вытянуть из этого типа, хоть какое-то указание о сущности заказа…