Хохотушка
Шрифт:
– У нас пограничье, я не могу уйти с работы, пока тут ученый из «Заслона»! Если что случится, то дедушка-охранник ничего не сможет, он пистолет-то два раза в жизни видел.
– Яхита, – голос у врача был усталый, – мы с тобой отработали смену. Ты устала, иди домой.
– Нет, я приняла нейростимуляторы, – в голосе медсестры проявились стальные нотки, – останусь с пациентом.
Я, конечно, понимал, что у нас очень непростое предприятие, которое ненавидят все враги Русского Союза, но вряд ли кто-то посмеет напасть на гражданский объект на территории страны. Да и разработчик я был молодой, двадцать восемь лет, младший научный сотрудник, кому такой нужен? Но с Яхитой было спокойней, я видел
Всю ночь промаялся. Нет, ничего не болело, но спать с одной рукой, привязанной к телу, весьма неудобно. А утром прилетел вертолет с нарисованной шестеренкой и двумя мечами – служба безопасности «Заслона».
– Ну на фига ты, Ваня, руки ломаешь? – без особых приветствий в комнату вломился наш начальник охраны седьмого отдела Сергей Адамович. – Обычно ломают ноги!
Едва увидев медсестру, он осекся и сразу стал официальным – сухо представился, а когда меня увозили, я увидел, как он незаметно для окружающих отдал честь Яхите, приложив руку к корпоративной кепке. Эх, бывшие военные всегда остаются на службе.
Уже в полете он рассказал, что произошла какая-то авария на северном полигоне и все спецслужбы на ушах. Весь наш седьмой отдел почти в полном составе улетел на полуостров Полярный. А меня нигде не нашли, и была объявлена тревога.
– Ты как в тургруппе производственников-то оказался? – смеялся Адамыч. – Они же умников не любят и даже поколачивают! Последнее место, где тебя могли искать, это санаторий «Казгардык»!
– Мы с ними неплохо ладим! У меня же родители – заводчане! – я пожал плечами и зажмурился от неприятных ощущений в руке. – Мы на «субботниках» познакомились. Хорошие ребята, дружные!
– Ну да, чуть больницу не разнесли, когда узнали, что операцию отменили, – усмехнулся безопасник, – сейчас в милиции права качают.
– Дайте я им позвоню! – я начал торопливо доставать мобильный, но одной рукой это получалось плохо.
– Да успокойся ты, все я им уже с утра объяснил, – хмыкнул Адамыч, – мы летим в главную клинику «Заслона», там сразу операция, а потом тебя поселят в палату для высшего руководства со спецсвязью, потому что ты нужен разрабам на Полярном. Поработаешь на удаленке. Как сможешь, вылетишь на место.
– А что там произошло? – меня начало терзать чувство тревоги.
– Не знаю, засекретили все, – вздохнул он, – поэтому и нужно доставить тебя к защищенной линии связи.
Было над чем задуматься. Почему именно я? Мой стаж всего четыре года, участвовал в разработке только трех устройств: штурмовой радар, система управления движением противотанкового дрона да медицинский модуль гражданского скафандра. Никакое из этих устройств не могло вызвать переполоха, чтобы весь отдел направили в полевые условия. Явно они там обследуют отказавшие образцы и, скорее всего, из-за сбоя программного обеспечения. Этот вывод просился, потому что выехал весь отдел разработчиков ПО. Но на полуострове Полярный испытывают только один вид изделий – ракетное оружие. Разумеется, я знал, что «Заслон» делает искусственный интеллект для новейших ракет. Но у меня даже допуска к таким разработкам нет, чем я-то смогу помочь?
Видя мои терзания, Адамыч дал мне таблетку сильного снотворного, и всю оставшуюся дорогу я проспал.
По прибытии меня почти сразу прооперировали, оборудование в больнице было самым современным и готовым к работе. Врачи ввели наркоз и собрали раздробленную кость в каркас из титановой сетки.
«Генеральская» палата была шикарной, с кинематографичным видом на залив. Клиника располагалась
Такая идиллия продлилась недолго – видеотелефон настойчиво зазвонил, едва наступило девять часов. Звонок был от моего научного руководителя Петра Сергеевича, которого мы, мэнээсы, называли Петравиусом. Он об этом знал, но даже не пытался это как-то пресечь.
– Сначала присяга и клятва о неразглашении, – по его усталому виду я понял, что он проработал до утра. Я четко исполнил требуемые формальности, и только тогда он ввел меня в курс дела.
– Ты знаешь о проекте «Хохотушка»?
– Откуда? Первый раз слышу! – я искренне недоумевал.
– А о прикладном использовании Марии 7?
Вот это новости! Это был мой личный проект – я разрабатывал искусственный интеллект с десяти лет, когда во Дворце творчества юных техников начал заниматься программированием. Отец тогда купил мне сравнительно мощный компьютер, и я гонял его, тренируя разные нейросети, пока не начал создавать свой искин. У меня было шесть Марий, которые выполняли разные вычисления. И вот сейчас уже более пяти лет я работал над Марией 7, которая объединяла все эти искины в один. Хотел создать совершенство, разум, неотличимый от человеческого, но пока никак не удавалось собрать рабочее ядро алгоритмов и настроить эффективный фильтр памяти.
Сначала я мастерил свой ИИ на домашнем компьютере. Но когда отработал в «Заслоне» два года, мой коллега и друг Семен привел меня в «закрытый» клуб мэнээсов, прозванный в отделе кают-компанией. Собирались мы в подвале здания нашего седьмого отдела, где все могли заниматься личным творчеством. И тут было на что посмотреть и чему поучиться.
Артур, эмоциональный парень из далекого южного аула, выдумывал механизированную систему теплиц для высокогорья. Марат пытался смоделировать программу для «ремонта» ДНК. Толик под пивко программировал развлекательную нейросеть для просмотра интерактивных фильмов, которые зритель придумывал на лету. Амина тренировала поискового робота-собачку… Все были заняты делом. Сюда мы бежали после работы, приходили по выходным, устраивали вечеринки и делали друг другу импровизированные доклады про все на свете. Сейчас в кают-компании нас насчитывалось тридцать восемь – творческих и увлеченных. Коллег из отдела, не разделявших наших хобби, мы не осуждали и даже оправдывали – у них семьи, дети, много забот. А нас дома никто не ждал – «ни котенка, ни ребенка».
Кают-компания, конечно же, регулярно становилась источником происшествий и скандалов. Достаточно вспомнить как «собачка» Амины, когда та уехала в командировку, играла в прятки с охраной. Причем, повадилась рыскать по зданию в пять утра. Обнаружить её не могли, так как Амина отлично натренировала робота. «Чтобы кого-то найти, нужно уметь хорошо прятаться», – говорила она. Они только этим с роботом и занимались каждые выходные, поэтому здание нашего отдела Железик знал, как свои пять пальцев, ну, или манипуляторов. Датчики объема на его стремительные перемещения срабатывали, объявлялась тревога. В полшестого приезжал злой Адамыч, и начинались поиски до девяти утра. Найти Железика не могли: на камеры он не попадался, а перед началом рабочего дня возвращался в наш подвал. После недели побудок в пять утра невысыпающийся Адамыч решил устроить серьезную засаду. Сердцем старый вояка чувствовал, что это не могут быть неполадки в охранных системах, – точно есть нарушитель. Да и начальство поставило вопрос о соответствии занимаемой должности: неделю с утра на режимном объекте тревога, а служба безопасности не знает причину.