Хоккей с мечом (сборник)
Шрифт:
Марион хлюпнула носом и покачала головой:
– Нет, прошлой австралийки с меня достаточно! Будет по ночам сниться.
Они оба рассмеялись. Марион заметила, что сигарета дотлела почти до пальцев, подняла к лицу связанные в запястьях руки:
– Развяжешь?
Робин вздохнул, достал нож и разрезал пластиковые путы. Марион наклонилась к столику, затушила в пепельнице окурок, а затем отвесила Локсли звонкую пощечину.
– Это тебе за то, что бросил меня одну!
Вторая пощечина.
– Это тебе – за «пропал без вести»!
– Ладно…
– Это тебе за то, что шесть лет ни строчки, ни
– Эй!
– Это – за то, что заставил смотреть, как ты в натурального оборотня превратился!
Робин перехватил ее руку.
– Всё, выпустила пар?
– Я только начала! – прошипела Марион и впилась в губы Локсли крепким поцелуем. А когда он наконец закончился и оба отдышались, раздался еще один звонкий шлепок:
– А это – за то, что не поцеловал меня первым! Я ведь леди…
В городе Киль у причала моторных яхт готовился к отплытию двадцатиметровый круизер голландской постройки класса «Континенталь». На его черном лаковом борту золотилось странное название – Sons of Anarchy [12] , а на мачте трепетал австралийский флаг. Нанятый рабочий переносил на борт припасы, а матрос, вольготно сидевший на палубе и перетиравший челюстями жевательную резинку, лениво наблюдал за процессом. Если рабочий пытался с ним заговорить, матрос неизменно отвечал:
12
Sons of Anarchy(«Сыны Анархии») – американский сериал, в котором одноименная банда рокеров торгует оружием.
– Не говорю по-немецки.
В кают-компании находились три человека. Один из троицы, внушительного вида здоровяк в капитанской фуражке, производил пробу доставленной провизии, вскрывая консервные банки австрийским штык-ножом времен Первой мировой войны.
– М-м-м, а персики ничего! – пробормотал он.
– Не поплохеет, капитан? – поинтересовался с ухмылкой второй мужчина.
– М-м-м… – решительно мотнув головой, ответил капитан и спросил, протягивая ложку: – Хошь, Робин? Я не жадный… Или кликнуть Мельнику, чтобы тушенки принес?
В этот раз покачал головой Робин:
– Скажи-ка, нежадный, сколько ты на моей победе денег выиграл?
– Так, есть малёк… А чё, я в тебе не сомневался! Джо ведь темной лошадкой была, на нее ставки были двенадцать к одному – грех не воспользоваться. Но, командир, всё как положено: десять процентов с навара – твои.
– Это сколько же?
– Ну, сотни три будет…
– Чего?
– Тысяч…
– Чего?
– Фунтов…
Локсли присвистнул:
– Это ты, морда, три миллиона стерлингов поднял?
– А чё, нам с Джо в самый раз!
– Джо и Джо, и оба Литтл… Ты бы жену как-нибудь по-другому называл, а то я вас путаю. Она же Джоан!
– Ну, я и говорю – Джо.
– Послушайте, Джо и Джо, вот эта самодеятельность уже Скэтлоку аукнулась. Мельник ломанул базу тотализатора чемпионата. Вы что, не могли дождаться, пока мы богачей обнулим? Как, кстати, Уилл?
Джоан приподняла голову с дивана:
– Они сейчас с Туком следы заметают. Зная узкоглазого
– Нам тоже пора в путь. Ноттингем землю носом рыть будет, – вздохнул Робин.
– А и пускай! Впервой, что ли? – легкомысленно махнул рукой капитан, рыгнул, отставил пустую банку в сторону, с тоской посмотрел на галеты.
– Не, Джо, – Джоан кинула в мужа диванную подушку, – так нельзя! Давай, вы же с Робином как братья… Мне эти твои недомолвки уже в кишках сидят. Давай, говори что думаешь. А то мне в постели талдычишь одно, спать мешаешь, а Робину – другое. Ты скажи, скажи! А то я скажу. Стыдно будет!
– Ну-ка, ну-ка! – Робин заинтересованно поднял бровь.
Маленький Джо насупился, почесал небритый подбородок.
– Роб, ты знаешь: я в речах не мастак. Брякну чего – потом извиняйся, а это еще хуже… Ничего плохого я к тебе не имею, ты же знаешь… Но! Шеей мы своей рискуем? Вот в этот раз пришлось русским притворяться, что на Шварценеггера похож… Ну, ладно – я. А знаешь, как я за Джо перетрухнул? И в первый раз, когда вас через оцепление менял, и во второй, когда ее «интеры» скрутили… А что если мы с Джо сами для себя пожить хотим? Не, мы всегда тебе поможем, в этом не сомневайся! Только нас же, как собак бешеных, по всему миру гоняют, а мы всё убегаем, убегаем… Удача – девка непостоянная: сегодня она у тебя с ладони ест, а завтра – сам понимаешь…
И ради чего всё это? Ради лучшего мира? Да сколько бы мы пуп ни рвали, всё едино – деревянный он, неподъемный. Уж ты и родственникам Тука помогал, половину Камбоджи рисом обеспечил; в Африку лекарства гнал, и в Центральную Америку, и в Среднюю Азию… И всё равно СПИД свирепствует, да и других болячек немерено.
Ты вот этот… как его?.. оружейный паритет блюдешь. И это хорошо – только без толку. Хоть я и дурак, но понимаю: нельзя деньги разделить так, чтобы всем было в кайф. Деньги созданы богатыми, и это не просто бумага, это здесь – в мозгах обретается. Мозги надо менять, мозги! Попы, вон, прости господи, когда это поняли! Они все с именем Его на устах, а если Он вновь объявится – поди, опять на крест отправят… Потому как, если Он – идея, то ею можно вертеть как хочешь, а вот самим Богом командовать не получится.
И потом, как бы ты ни старался, не выйдет у тебя без крови-то! И поумнее нас люди были – не получается…
Я тебя знаю долго, много дерьма вместе одной ложкой вычерпали. И сколько смертей на тебе, знаю. Это в книжечку армейскую сорок два человека записано, а на самом-то деле их за сотню! Их кровь к тебе вопиет. Ты же просто совесть свою хочешь успокоить!
А я не говорю, что против, – сам не ангел. Мы все, которые за тобой пошли, не ангелы. Ну, разве что Джо… Но для нас важно каким-то нужным делом заниматься, знать, что мы не зря рискуем, а ради какого-то высшего смысла. Только мир не переделать, и всё равно большая часть людей – бараны. Посмотри, кому мы помогаем! Мы действуем – а они стоят с протянутой рукой и ждут подаяния. Мы, значит, хотим им лучшей доли – а они как жили, так и живут дальше. Привыкли, чёрт побери! Их бьют, убивают, эксплуатируют, смешивают с чем угодно – а они только жалобно смотрят. И мы – убийцы, воры и грешники – должны, как слоны, подпирать лень этих «праведников»?