Хоккей. Родоначальники и новички
Шрифт:
Надо полагать, что тренер беспокоился за свой авторитет. Однако твердо знаю, что он измеряется не дистанцией между тренером и игроками.
Вечером проводились двухсторонние игры. Тренеры лишь открывали калитки, производили смены. И опять никаких указаний и советов хоккеистам.
Сразу после вечерних матчей – совещание тренеров с участием селекционеров, или, как там говорят, «митинг». За закрытыми дверями даются характеристики игрокам, решаются их судьбы.
На другой день этот распорядок дня повторяется.
Уверен, в наших командах тренеры, столь безразличные к хоккеистам, долго у руля не продержались бы. Их отстранили бы от работы – и правильно сделали бы. У нас другой принцип: не игроки для тренера, а тренер для игроков. Ведь он призван помочь им овладеть хоккейным мастерством. И какой бы квалификации ни был наставник, какие бы заслуги ни числились за ним – он принадлежит хоккею, команде, игрокам. Тренер
Когда же позже Владислав Третьяк сам проводил урок с канадскими вратарями, то меня, много повидавшего в спорте, тронуло именно его участие к каждому из семи голкиперов. Он покорил всех: и своих учеников, и находившихся на трибуне тренеров, игроков, журналистов, зрителей – не только безупречной вежливостью и показом сложных приемов. Он подходил к каждому вратарю, вносил коррективы в движение, по нескольку раз сам повторял прием, подробно объясняя смысл малейшего нюанса при его исполнении. И когда закончилась эта тренировка, то первыми начали аплодировать вратари. Так, в один и тот же день мы увидели два разных, по сути, подхода к воспитанию хоккеистов. Один – основанный на жесткой конкуренции, власти тренера над игроками. Другой – построенный на доброжелательном отношении к хоккеистам.
В Канаде, конечно, немало и других тренеров, с иным подходом к тренировке. Не раз наблюдал за работой тренера олимпийской команды Страны кленового листа Дэйва Кинга. Он демократичен, всегда тактичен с игроками, проявляет к ним интерес. Но, спросите вы, почему же команда этого тренера так слабо выступала на турнире в Калгари, заняв там только четвертое место? На этот вопрос давно ответили журналисты: уровень мастерства игроков оказался невысок.
На один матч, сыгранный хоккеистом-профессионалом (а их в чемпионате НХЛ восемьдесят, не считая игр за Кубок Стэнли), приходится в большинстве случаев один-два свободных дня. Много времени пожирают перелеты из города в город, иные из них длятся до семи часов. Чем продиктован такой сверхплотный календарь? Главная цель – доходы от игр. Естественно, что у тренеров клубов возможностей для учебно-тренировочной работы с командой практически нет. На протяжении хоккейного марафона они лишь стремятся поддерживать физическую форму игроков. Влиять же на рост мастерства тренеры всерьез, по сути, не могут, на это просто нет времени. Считается, что искусство хоккеиста шлифуется в ходе самих встреч.
И у нас в стране появились тренеры, которые не прочь жить по канадскому образцу. Они говорят: давайте больше играть, меньше тренироваться. Не утруждают своих игроков, предоставляют им отдых перед встречами, а если при этом еще и удается выиграть матч-другой, то спешат возвести свою методу в ранг научного открытия. Такие тренеры забывают, что матч – немножко стихия, что каждому игроку, кроме вратаря, удается провести на льду каких-нибудь пятнадцать-двадцать минут игрового времени и что утверждать, будто за эти скоротечные мгновения можно добиться роста мастерства, – значит обманывать и самого себя, и спортсмена.
Мое убеждение таково: лишь тогда и команда, и хоккеист смогут чего-либо добиться в спорте, если будут настойчиво, целеустремленно, усердно тренироваться. Конечно, такие занятия и по объему физической нагрузки, и по подбору тренировочных упражнений должны учитывать индивидуальность игрока.
Для Тарасова превыше всего был сам процесс совершенствования спортивного мастерства. Именно процесс обучения – освоение новых технических элементов, закрепление достигнутых технических навыков, развитие физических качеств, усвоение тактических уроков, налаживание коллективного взаимодействия, работа над психологической устойчивостью игрока и всей команды…
ТРЕНИРОВКА.
Это было превыше всего для выдающегося тренера. И на то имелись веские причины.
Ведь что такое матч? Стихия! Стихия игры – динамика, эмоции, сюжетные повороты хоккейной драматургии. Для всей команды – это смотрины, промежуточный итог кропотливой будничной работы; потом снова тренировки и следующая игра. Однако тренер в состоянии только управлять командой, стремясь к победному счету, а потом уже проводить анализ качества игры своих подопечных. По существу, по ходу поединка он не может проводить «работу над ошибками». Отчасти стихия игры неуправляема.
Зато полноценная тренировка открывает широкое поле для творческого честолюбивого наставника. Будничные занятия с командой представляют собой управляемую стихию хоккея, в которой можно и должно осуществлять бесконечный процесс совершенствования.
Это я изложил своими словами то, что являлось аксиомой для выдающегося хоккейного
«Тренировки по Тарасову»!
Спросите любого хоккеиста ЦСКА или сборной СССР, кто испытал это на себе, и услышите слова искренней признательности.
Тарасов, надо отдать ему должное, продолжал основной акцент делать на тренировочном процессе и после того, как начались контакты между нами, относительно юными в хоккее специалистами, и канадскими тренерами, возглавлявшими всемирно известные клубы НХЛ. За океаном считали: рост мастерства происходит в ходе соревновательной практики – то есть во время матчей. И потому соотношение «занятий» и «экзаменов» было у них 1:1. А в советском хоккее благодаря во многом Анатолию Тарасову крен был явно в сторону учебно-тренировочного процесса – 4:1. И жизнь подтверждала его правоту на протяжении нескольких десятилетий: оптимальный межигровой цикл позволяет хоккеисту в значительной мере прогрессировать.
С сожалением вынужден констатировать, что в настоящее время мы, увлекшись подражанием НХЛ в различных аспектах, пришли к увеличению количества игр и уменьшению объема тренировочных занятий. Особенно болезненно это ощущается в молодежном хоккее.
По статусу своему хоккеист-профессионал сам обязан следить за собой, повышать свою квалификацию – мастерство. Каждый игрок тщательно следит за своим весом. Разбирается в рационах питания. Большинство хоккеистов не курят, хотя есть, как и у нас, «подпольщики». Но вот что меня удивило: в раздевалку хоккеистам коробками приносят пиво. Так заведено в клубах НХЛ. Тренеры мне пояснили, что от банки пива большого вреда, мол, не будет. Но я-то видел, что хоккеисты меньше двух, а то и трех банок не берут. Привычка к пиву может снизить устойчивость перед спиртным. Стоит ли тренеру поощрять человеческие слабости? Может, лучше наоборот – создавать обстановку нетерпимости к алкоголю в любом его виде?
Если матчи чемпионата НХЛ проводятся в городе, где расквартирована команда, то хоккеисты живут как обычные люди – дома, в семьях. Никаких сборов для них не проводится. Каждый игрок имеет автомобиль и приезжает на нем на тренировку. В день матча тренировка проводится утром. В остальные – днем. Как правило, занятия дважды в день не проводятся.
Не скажу, что профессионалы к тренировкам тщательно готовятся. Наблюдал массу случаев, когда хоккеист приезжал впритык к началу занятия, второпях переодевался и мчался на лед. Это были в основном молодые игроки, которым, увы, повсюду – и там, и у нас – свойственно легкомыслие.
В целом же должен сказать, что дисциплина в клубах НХЛ крепкая. Порой даже чересчур. Был случай, который меня несказанно удивил. Руководство клуба «Ванкувер Кэнакс» попросило меня провести с командой часть тренировки на льду. Я это сделал, предложив игрокам упражнение по совершенствованию завершающей фазы атаки. Прошло некоторое время. В связи с матчами на Кубок Канады президент НХЛ Зиглер дал всем профессиональным игрокам пять дней каникул. Иногородние хоккеисты разлетелись по домам, а оставшиеся в Ванкувере попросили меня провести с ними занятие, посвященное секретам паса. Тренировка, однако, так и не состоялась. Почему? В НХЛ принято выполнять приказы. Сказано отдыхать – отдыхай. А коли ослушался, вышел на лед – штраф в несколько сот долларов. «Ничего себе, порядочки!» – подумалось мне тогда.
Однако не следует думать, что жизнь профессионального хоккеиста настолько зарегламентирована, что у него не остается времени для личного творчества.
1982 год. Финляндия, Хельсинки. Чемпионат мира, на который Канада делегировала сильную команду профессионалов. Идет одна из тренировок команды. Легкая, на сорок минут. Спортсмены покатались, побросали по воротам шайбу, порепетировали игру при численном неравенстве. Все. Завтра у канадцев – очень важный матч с командой Швеции. Тренеры ушли в раздевалку. Тренировка закончена.
Но не для всех. Уэйн Гретцки просит одного из защитников остаться. И более получаса ведет с ним единоборство. И как! Вот он расположился у точки вбрасывания. Перед ним, буквально в двух метрах, его визави. Гретцки стартует и пытается обыграть защитника. Тот стремится выбить, отобрать шайбу, блокировать форварда. Как будто ничего особенного. Обычное упражнение. Но необычно выполнял его выдающийся форвард.
То он обводил защитника, уводя шайбу неуловимыми движениями крюка клюшки – быстрыми, вправо-влево. То проталкивал шайбу под крюк клюшки соперника. То, выставив вперед плечо, шел на контакт с защитником, а шайбу отводил в сторону. То намеренно посылал шайбу под ноги соперника, а когда тот пытался подцепить ее клюшкой, возвращал шайбу себе, успевая войти в контакт с визави, лишить его устойчивости, прибавить скорость и получить свободу маневра. То, наоборот, посылал шайбу в ноги себе и, едва защитник порывался ею овладеть, делал ускорение, внутренней стороной лезвия конька подбивал шайбу вперед на крюк своей клюшки и обводил опекуна.