Хольмгард
Шрифт:
Хелье покосился на Гостемила. Да, он тоже почувствовал. Потомок древнего рода держался с достоинством, но и с почтением. Власть требует к себе почтения. Одну ногу Гостемил отставил чуть в сторону, спина прямая, голова чуть опущена в знак почтительности, шапка со щегольским околышем в руке, левая рука не на поммеле, но вдоль бедра, придерживает ножны, чтобы сверд не болтался. Хелье непроизвольно скопировал позу Гостемила.
— Я очень благодарна вам, друзья мои, за все, что вы для меня сделали, — сказала княгиня.
Может,
— Мое положение, увы, не дает мне возможности выйти и погулять с вами в саду, как видите, — княгиня улыбнулась величавой улыбкой. Даже самоирония звучала у нее теперь величаво. — Князь сейчас очень занят, но я сама вас приглашаю — сегодня у нас званый обед в честь греческого посла. — Она улыбнулась еще раз и выдержала паузу, возможно, специально, чтобы друзьям стало неловко. — Было бы лучше, — сказала она, понизив голос, — чтобы никто не узнал об одном недавнем приключении, в котором нам вместе пришлось поучаствовать.
Ну же и хорла, подумал Хелье, начиная злиться. Ну и гадина! Я с этой гадиной вырос, сватал ее князю, и вот теперь она так со мною разговаривает. Листья шуршащие! Хорошо хоть, что я вот прямо сейчас уезжаю в Корсунь, и видеть ее, гадину, не желаю, ну ее к лешему. Стерва.
Как быстро, однако, накладывает власть печать свою на людей, подумал Гостемил. Была ведь девчушка как девчушка. Смешная, милая. Помню, те двое татей на нее крикнули, а она как сожмется в комок, а я их, значит… веревку эту держал… И вот уже княгиня. Быстро. И ведь только что переехал князь из разухабистых, беспечных Верхних Сосен в детинец, только что стал полновластным. Интересно бы и на него посмотреть, какой он стал. Просто из любопытства. А Хелье, небось, в ярости. Ишь как глаза сузились. Не знает, небось, что людям многое следует прощать.
С княгиней вдруг что-то сделалось. Лицо ее исказилось, она подавила крик, задвигалась на скаммеле. Двое мужчин отчетливо услышали, как течет струйкой на пол со скаммеля вода.
— Что это? — спросила княгиня в величавом испуге и недоумении.
— Гостемил, — сказал Хелье. — Беги к князю быстро, встретишь нас в спальне. Князь пусть срочно найдет повитуху. У княгини отошли воды.
Гостемил бросился к двери.
— Отошли воды? — переспросила княгиня.
— Поднимайся, только осторожно. Идем в спальню. Не очень быстро. Но и не очень медленно.
Княгиня поднялась на ноги.
Гостемил пробежал длинный проход, освещенный дневным светом и закричал Жискару на бегу:
— Княгиня рожает!
Жискар выронил огурец. Гостемил распахнул дверь в занималовку.
— Князь! — сказал он. — У тебя сейчас появится на свет наследник. В спальне. Нужна повитуха.
Ярослав вскочил на ноги. Греческий посол удивился, но
— Дело семейное, — сказал он по-гречески. — Ничего страшного. Сейчас княгиня родит, и князь вернется и вы закончите вашу увлекательную и познавательную беседу.
Посол замигал, а Гостемил, выйдя из занималовки и закрыв дверь, подпер ее ховлебенком, чтобы посол не убежал.
В спальне Хелье уложил княгиню на кровать в чем была и нетерпеливо заходил по комнате. Княгиня молчала и переживала.
— Не переживай, княгиня, — сказал Хелье. — Семимесячные — такие же дети, как все. Ну, может хилые немного, но такие же. И добрые бывают. Где же Гостемил с князем!
Через открытую дверь Хелье услышал как Гостемил бегает по всему уровню, ища спальню, и кричит, как в лесу.
— Хо, Гостемил! — крикнул Хелье, высовываясь из спальни. — Сюда!
— Князь послал человек двадцать в город искать повитуху, — рапортовал Гостемил.
— То есть, в детинце повитухи нет.
— Нет.
Хелье топнул ногой в раздражении.
— Бараны, — сказал он. — Просто бараны. Занимаются леший знает чем, какие-то приемы, обеды, греческие, хорла, послы, а главного — нет. Я не желаю!
— Что ты не желаешь!
— Ничего не желаю! Листья шуршащие! Провалитесь все!
Появился князь с красным лицом, широко открытыми глазами, держась за колено.
— Послали, скоро будет… — сказал он.
— А лекарь? — спросил Хелье.
— Какой лекарь?
— У тебя сейчас родится семимесячный ребенок, — зло сказал Хелье. — Ты считаешь, что лекарь не нужен. А повитуху приведут с Черешенного Бугра, небось. У тебя даже нет никого на примете. Чтоб вас здесь всех разорвало. Бараны.
Княгиня на ложе громко вскрикнула. Князь, хромая, кинулся к ней.
В дверях показались сразу несколько холопов.
— Два бочонка побольше, один с горячей водой, другой с холодной, — сказал Хелье. — Который с горячей, менять по мере надобности. Но не очень горячей.
— А? — спросил Ярослав.
— Повитухой придется быть мне, — сказал ему Хелье. — Я не напрашивался, и я совершенно не хотел, но так получилось.
— Ты когда-нибудь…
— Да, приходилось. Чтоб вас всех разорвало. Ты слышал, что я сказал? Вода нужна.
— Вы слышали? — закричал на холопов Ярослав. — А ты что?… А как…
В дверях появился Жискар.
— Mon roi, — сказал он, — привели повитуху.
— Тащите ее сюда! — сказал Хелье.
— Да, тащите! — подтвердил Ярослав.
— Но не забудьте воду!
— Не забудьте, скоты!
Вскоре повитуха предстала перед князем в спальне. Лицо у нее было совершенно ведьминское, во рту наличествовал один зуб, с краю, и улыбалась она зловеще.
— Где вы ее взяли? — спросил Хелье у холопа.