Холод его дыхания

Гамос Лина

“Застрелись, милый, и для верности выпей яду, осиновый кол обязуюсь вбить собственноручно”.

– Ну, же, Ясмин, я жду, попытайся договориться, поторгуйся, прояви интерес.

“Спасибо, уже проявила, когда увидела тебя впервые, больше не хочется”.

– Хочешь показать свой страх? Но при этом вчера сладко извивалась подо мной и царапала плечи. Немного странное поведение для маленькой забитой девочки, не находишь?

– Я…

Девушка прикусила губу и затихла.

– Давай же, смелее, у тебя почти получилось

что - то сказать без моего приказа. Ну, же, Яся, неужели ты можешь быть или непозволительно дерзкой до вульгарности, или запуганной серой мышью?

– Мышь ближе.

– Почти предложение, никогда не был настолько счастлив. Закрепим перемирие поцелуем?

Макс любил заниматься сексом, поэтому одним поцелуем в это утро не ограничился. Отличное начало дня для тех, кто боится разговоров. И вроде ближе как никогда, но между ними полоса отчуждения. Совместный душ, завтрак, подчеркнуто добродушное настроение Макса, искусственное с кристаллами льда в пронзительно - серых глазах. Тяжелый изучающий взгляд и Ясмин старательно скрывает тревогу, растягивая губы в учтивой улыбке, даже произносит пару фраз ни о чем. Новый приказ, новые действия, только наказание, она в этом не сомневалась, будет прежним, без скидки на его давешнее обещание. Макс заканчивает завтрак, коротко целует девушку в губы, снисходя до объяснений.

– У меня встреча с отцом, потом можно съездить на прогулку, как тебе мое предложение?

“Лучше подняться в Альпы и броситься вниз со скалы, чем сидеть рядом с тобой в машине и изображать приторно - сладкое счастье от твоего общества”.

– Спасибо, мне нравится, Макс.

Отец что - то сосредоточено читал, сдвинув брови и поблескивая стеклами очков в элегантной золотой оправе. На мгновение оторвался от бумаг и кивнул Максу в сторону кресла, стоящего перед столом.

– Я уже заканчиваю, сейчас освобожусь.

Макс опустился в кресло, закидывая ногу на ногу и продолжая насмешливо наблюдать за отцом из под ресниц. Он догадывался, о ком именно хотел поговорить отец и предвкушал отчаянную ссору, где каждый отстаивает сове мнение, не желая слышать оппонента. Сеньор Дамазо закончил чтение и положил бумаги в ящик стола, после чего снял очки и перевел испытующий взгляд на сына.

– Вижу по твоему лицу, что ты знаешь о причине нашего разговора.

– Дела в порядке, проблем нет, значит, ты их будешь для меня создавать.

– Ты не считаешь, проблемой нахождение в нашем доме непонятно откуда взявшейся девочки?

– И ты туда же, - губы Макс дрогнули в невеселой усмешке.
– Она вполне себе совершеннолетняя.

– Она гораздо младше тебя.

– Хочешь записаться в ее союзники?

– Я не приемлю насилия в своем доме.

– Смею тебя заверить у нас все исключительно по любви.

– И поэтому Ясмин сидит на транквилизаторах?

– Уже нет, она пришла

в себя.

Сеньор Дамазо повел ладонью по губам, пытаясь скрыть насмешку.

– Когда тебе понадобилось применять силу, чтобы уложить кого - то в свою постель?

– Всего лишь удержать, папа.

Макс достал сигарету и равнодушно закурил.

– Мы не против твоего брака с этой девушкой…

– Я против.

– Тогда, что это за глупый каприз избалованного мальчишки?

– Она мне нравиться.

– Но не настолько, чтобы жениться?

– С чего я должен жениться на ней?

– Возможно, потому что твоя мать тогда оставит и тебя, и меня в покое и переключит внимание на внуков.

– Я несколько иначе представлял себе будущую супругу.

– Я тоже не ожидал, что ты однажды приведешь в наш дом подобную девушку, но смирился с твоим выбором.

– Это всего лишь минутная блажь.

– Третий месяц?

– Она вытворяет в постели нечто немыслимое.

Макс подносит к губам сигарету, затягивается и выпускает в потолок сизую струйку дыма. Витале Дамазо откидывается на спинку кресла и прямо предлагает сыну:

– Ее не должно быть в этом доме, устрой ее в городской квартире, приставь охрану.

– Это и мой дом тоже, и Ясмин останется здесь.

– Не потому ли, что ты хочешь проводить с ней все свое время?

– Допустим.

– Я не понимаю тебя, Макс.

– Я хочу видеть ее здесь, вот и все.

– Ты же знаешь, что твоя мать имеет определенные виды на нее. Она надеется, что ты женишься на ней, поэтому и держишь здесь.

– Почему я не могу просто спать с понравившейся мне женщиной?

Сеньор Дамазо, не сдержавшись, с силой врезает ладонь в дубовую столешницу и зло бросает сыну через стол:

– Ты можешь спать с кем угодно, но когда под этой крышей ты начинаешь избивать невинную девочку, превращая ее в запуганное существо, не жди от меня понимания твоих поступков. Чем она заслужила подобное обращение? Тем, что не ложилась под каждого до встречи с тобой или тем, что оказалась не такой расчетливой сукой, как ты надеялся? Она младше тебя на долгих семнадцать лет, но у тебя нет к ней жалости и понимания, только твое желание подчинить и, если нужно будет, сломать. Твой эгоизм не знает пределов, ты заигрался, Макс, не отпустишь ее сам, я помогу ей.

– Не вздумай вмешиваться в наши отношения.

В голосе Макса прорезались низкие ноты отчетливой угрозы.

– Это называется отношениями?
– Витале Дамазо смотрит на сына и саркастически добавляет.
– Отношения это когда по обоюдному согласию, но ни когда ты заставляешь кого - то силой быть с тобой. Посмотри на нее, Макс, она же почти дитя, наивное и глупое. Что она может противопоставить тебе, заматеревшему хищнику?

– Например, острый язычок, отбривающий не хуже лезвия.