Холод и жар
Шрифт:
– Вот как… – призадумалась Сестра, – а Гранд-Маршал знает, что Золото – твоего философского камня дело?
– Не знает, – покачал головой Алхимик, – если бы знал, то свалил бы все грехи на меня. И так он меня терпит только ради зелий. Поэтому не говори никому, что я создал золото и держу его у себя. Ни Гранд-Маршалу, ни другим.
– Откуда мне знать, что ты не передашь Золото нежити или не используешь скрытую в нём силу? – строго спросила Изабелла.
– Ну, передам я его нежити, и что будет? – ответил изобретатель, –
Сестра нахмурила брови. Похоже, гном либо очень искусно лгал, либо говорил правду.
– Хорошо, – подумав, сказала девушка, – я не сдам тебя Гранд-Маршалу.
На лице Алхимика проступила неподдельная радость. Казалось, ему было невдомёк, что другой человек уже узнал от Изабеллы правду о Священном Золоте – прочитав её мысли.
«Думаешь, Алхимик не соврал мне о своих намерениях?»
Брат и Сестра сидели за шахматным столом в зоне отдыха. Они читали мысли друг друга и поэтому могли играть только в забавные поддавки. Но шахматы оказались очень удобны, чтобы уединиться и посекретничать в перерывах между занятиями.
«Кто его знает – этого хитрого гнома», – мысленно ответил Изабелле Эрнст.
– Я сейчас выдвину вперёд пешку, – сказала Сестра вслух.
– Давай, я её скушаю! – подмигнул Брат.
Изабелла поставила чёрную фигуру на клетку вперёд, и Эрнст быстро сместил её своей, белой.
«Но слова о предателе нельзя сбрасывать со счетов», – произнёс Брат про себя.
«Им запросто может оказаться сам Алхимик», – ответила Сестра.
«Что-то мне подсказывает, что нет», – сообщил Эрнст, – «я думаю, что если бы Алхимик был шпионом, он бы не рассказал тебе ни о нифлунгах, ни о Золоте. Он прямолинеен и плохо располагает к себе людей… то есть, существ, но вряд ли затевает что-то недоброе.»
«Будем надеяться, что это так», – закивала Изабелла, – «но будем следить за ним».
«Да», – согласился Брат, – «нам бы не помешало шпионское оборудование. Жаль, что Люциуса нет с нами…»
«Да, жаль», – загрустила Сестра.
Если бы Люциус был жив, он бы не только помог поймать шпиона, но и поддержал бы её в вопросе с родителями.
– А я съем твою пешку, – произнесла она вслух без энтузиазма.
И заменила на шахматной доске белую пешку на чёрного ферзя.
– Эх… скоро будет социология с Кабальеро, – лениво протянул Брат.
– Ещё полтора часа бреда, – ответила Изабелла, – Антуан, подожди меня – хочу немного прогуляться, чтобы усвоить перлы Пабло на свежую голову.
– Да, Элеонор, – мягко сказал Эрнст.
Двор Академии святого Леонардо был полон студентов – они ходили среди серых, обвитых плющом стен. Одни спешили на занятия, другие обсуждали с приятелями всё, что угодно – от учёбы до новых фильмов или любовных похождений, а третьи, как Изабелла, просто
– Эй! Элеонор Перес!
Он был громким и резким. Изабелла обернулась и заметила у фонарного столба другую студентку. Сестра часто замечала её в толпе благодаря необычной внешности – та студентка красила волосы в ярко-розовый цвет.
– Ну… привет, – немного стесняясь, сказала Изабелла, – откуда ты узнала моё имя?
– Да все вас с братом знают, – резко ответила студентка.
– А тебя как зовут? – спросила Сестра.
– Я Розалинда.
– Роза или Линда?
– Розалинда, – поправила девушка с розовыми волосами, – это одно имя.
Она была круглолицей и немного полноватой. Слегка безумная улыбка, широко раскрытые глаза, розовые волосы и резкая манера речи делали её, по мнению Изабеллы, более живой на фоне других студенток и студентов. Сестра ещё заметила, что значок на форме Розалинды был не таким, как у неё, Эрнста и Алекса. Это означало, что одежду студентки с необычными волосами сделали на другой фабрике.
– А ты странная, – бросила Розалинда.
– Ну, у меня волосы не розовые, – смущённо ответила Изабелла, – выгляжу я вполне нормально.
– Формально – да, но то, что ты странная, видно невооружённым взглядом.
Изабелла почувствовала себя неловко. Розалинда говорила чересчур прямолинейно и подбиралась к ней в стиле, вызывающем опасения. Да и вдруг она выведает главную тайну близнецов?
– Да расслабься ты, – улыбнулась девушка с розовыми волосами, – видела бы своё лицо сейчас. Не думай, что я говорю тебе что-то плохое. Быть странной – это интересно и даже весело!
– Возможно, – неуклюже выдавила Изабелла.
– Да брось, я сама странная. И меня интересуют другие странные люди, а тут их мало.
– Да уж… – задумалась Сестра.
– Я думаю, родственным душам стоит держаться друг друга, – улыбнулась впервые за всю беседу Розалинда.
– Почему ты решила, что мы родственные души? – осторожно спросила Изабелла.
– Да ты интроверт. Как и я.
– Интервент? – недоумевала Сестра.
– Интроверт, – повторила Розалинда, – ты умная, но таких слов не знаешь. Хотя понятно, почему – не в каждой школе в городе преподавали психологию. Не обижайся – я наехала на школы, а не на тебя.
– А что это значит? – поинтересовалась Изабелла.
– Это человек, живущий в своём внутреннем мире, а не во внешнем, – пояснила эффектная студентка, – я люблю больше читать и делать что-то в одиночестве, а не общаться с людьми.
– По тебе и не скажешь, – засомневалась Сестра.
– Мы разными бываем, – ответила Розалинда, – необязательно тихонями. Мне нравится быть громкой, потому что это отпугивает тех, кому подавай кисейных барышень, зато может привлечь братьев и сестёр по разуму.