Холод страха
Шрифт:
— А вы не видели, куда пошел человек, который сидел у меня в машине? Он только что вышел.
— Я никого не видел. Вообще никого.
— Ага, спасибо.
— Да не за что. Счастливо вам доехать.
Служитель ушел к себе в будочку, где было светло и тепло.
Прежде чем ехать, Мег еще раз оглянулась на заднее сиденье. Там никого не было. Вся эта история… было в ней что-то жуткое. Но было не только страшно, но еще и непонятно. Мег не знала уже, что и думать. Сейчас ей больше всего хотелось как можно скорее приехать домой, сесть и спокойно обдумать случившееся. Этот мужчина знал, что девушка была в машине. Но ему просто нравилось
Девушка не смогла бы выйти из машины совершенно бесшумно. Она должна была хлопнуть дверцей — пусть даже и очень тихо. Но никакого хлопка Мег не слышала. Она вообще ничего не слышала. А ведь точно… когда девушка села в машину, она не издала вообще ни звука. А может, она и не садилась в машину? Может быть, этот кошмарный мужик напугал и ее тоже? Может, она просто сделала вид, что садится в машину, а в последний момент потихонечку смылась?
Мег открыла окно пошире, чтобы избавиться от запахов, пропитавших салон. И тут до нее вдруг дошел смысл того, что сказал служитель на бензоколонке. Он сказал, что никого не видел. Причем подчеркнул, что вообще никого. Вот только что он имел в виду? Что он не смотрел? Или смотрел, но никого не видел? Призраки не разговаривают, напомнила себе Мег. И ее мысли снова вернулись к молчаливой девушке на заднем сиденье.
И, разумеется, ей тут же вспомнилась ее первая поездка к родителям и ужасные звуки хриплого, сдавленного дыхания, доносившиеся с заднего сиденья. Тогда она постаралась об этом не думать… но теперь она уже не могла так вот просто отмахнуться от того, что было. Две поездки тогдашняя и сегодняшняя — слились у нее в сознании в вихрь каких-то отрывочных образов, совершенно не связанных между собой. Картинки сменяли друг друга так быстро, что она никак не могла ухватить их суть. Они повторялись. Все быстрей и быстрей. И каждый раз — в новой последовательности. Они как будто пытались заставить ее понять… Наконец Мег в отчаянии выкрикнула:
— Ну хорошо! Хорошо! Я уже поняла. В этой машине водятся привидения!
Как только Мег произнесла это вслух, она неожиданно успокоилась. Сумбурный вихрь образов разом иссяк. Словно его отрубило. Желая продлить это блаженное состояние мысленной тишины, Мег добавила:
— Я подумаю об этом дома.
Оставшуюся часть пути она проехала, стараясь не думать вообще ни о чем. И если в ее "отключенном" сознании и всплывала предательская мысль о загадочном и пугающем происшествии на дороге, Мег тут же сосредоточивалась на чем-нибудь приземленном — представляла себе, как мама встретит ее на крыльце, как замечательно пахнет едой на кухне, как папа крикнет из комнаты: "Кто там?"
— …думает, что подхватил простуду, и поэтому лег пораньше. Выпил свою настойку из маранты, добавив капельку виски для вкуса. И очень просил, чтобы мы не шумели. На тот случай, если он вдруг заснет.
Мег обняла маму и ничего не сказала в ответ. Она все понимала. И знала, что маме трудно с отцом. Мама всю жизнь с ним "носилась" и всю жизнь за него переживала. И только с годами она научилась принимать его вечное нытье, его воображаемые страхи и хвори, которые он себе напридумывал, с добродушным и снисходительным равнодушием. Вернее, даже не с равнодушием мама никогда не была равнодушной, — а с бесстрастным спокойствием.
— Есть
— Конечно, есть, дорогая. Просто я знаю, что ты не пьешь, и поэтому не поставила ничего на стол. Посмотри в баре в гостиной. В буфете в углу.
Мег знала, где стоит выпивка. И даже знала какая: несколько непочатых бутылок джина и сухого хереса. Это был "гостевой" запас. На тот случай, если вдруг кто-то "заглянет на огонек". Но те немногие, кто мог заглянуть в гости к родителям, пили исключительно чай или кофе. Сами родители почти не пили спиртного. Только отец позволял себе капельку виски в лечебных целях.
Мег принесла бутылки на кухню.
— Только ты тоже выпей со мной. А то пить в одиночестве — это разврат.
— Хорошо, дорогая. Будем развратничать вместе. Мне только капельку шерри. И папе мы ничего говорить не будем, ладно? А то он начнет беспокоиться о твоей жизни в Лондоне. Кстати, как у тебя дела? Познакомилась с кем-нибудь интересным, достойным?
Мег предложила маме сигарету. Под шерри. Мама пришла в полный восторг и, прикуривая от спички, едва не спалила свою пышную челку. Она даже зажмурилась от удовольствия, попыхивая сигаретой и выпуская дым через нос, чтобы он не дошел до легких. Мама иногда позволяла себе выкурить сигаретку-другую. С кем-нибудь за компанию. (Но не затягиваясь: когда не затягиваешься, вреда никакого нет. Да и рюмочка хорошего шерри — изредка, в приятной компании — еще никому не повредила.)
— Замечательно, — мечтательно протянула мама и тут же добавила: — Так ты познакомилась с кем-нибудь, дорогая?
Мег вдруг поняла, что она никогда — никогда — не сможет поделиться с мамой всеми своими страхами и тревогами. Мама просто ее не поймет.
— Нет пока, — сказала она.
Мама обреченно вздохнула. Мег сделала вид, что не слышит. И прежде чем мама успела хоть что-то на это сказать, Мег поспешно добавила, что Лондон — город большой и там не так просто с кем-нибудь познакомиться. На это, наверное, нужно время.
Мег налила себе еще джина, причем неразбавленного. Сказала, что очень устала и ей хочется выпить. Пообещала в следующий раз привезти точно такую бутылку, чтобы "восполнить ущерб". До ужина она выкурила четыре сигареты, и это маленькое излишество окончательно вернуло ее к жизни. У нее даже аппетит разыгрался, тем более что на ужин мама приготовила мясной пирог с почками и печеные яблоки с изюмом. Мама сказала, что у нее есть для Мег небольшой подарок. Она начала шить ей теплую полушерстяную ночную рубашку с белыми кружевными манжетами и воротником, и ей не терпелось показать ее дочке. Мама даже не поленилась сходить за ней и принести на кухню. Зимой почти вся жизнь в доме родителей проходила на кухне — чтобы сэкономить топливо и не обогревать весь дом.
— Правда, красивые кружева? Мне они сразу понравились, — сказала мама, с гордостью демонстрируя Мег ночную рубашку. — Тут еще надо кое-что доделать, но ты же знаешь, я люблю шить вещи своими руками.
Мама с большим интересом выслушала рассказ Мег про мистера Уайтхорна и про его магазин. Ей хотелось знать все — вплоть до того, какие именно вещи там продаются. Мама была благодарным слушателем. Она искренне смеялась, когда Мег старалась сделать свой рассказ хотя бы чуть-чуть забавным. А когда Мег рассказывала про хрупкие и ценные канделябры, мама слушала очень серьезно, с искренним беспокойством в глазах. Потом пришло время ложиться спать. Мама наполнила две грелки горячей водой и пошла проводить Мег до спальни. Они поцеловались, пожелали друг другу спокойной ночи, и мама сказала: