Холод тебя не убьёт
Шрифт:
Я вздрогнул. Тень за костром начала двигаться и пошла в наше с Чаком направление. Без очков и из-за сильного пламени мне не удавалось точно определить личность незнакомой фигуры. Чак, стоявший ближе к костру, мог уловить больше деталей или даже узнать человека. Но казалось, что он смотрит сквозь него, на пламя костра. В нём горело желание дотянуться до желанного огня и впустить в себя тепло.
Неизвестный встал напротив меня и Чака. Даже с моим плохим зрением с такого расстояния я узнал в незнакомце Мила.
– Мил, дружище!
– закричал
Он продолжал стоять и смотреть на Чака не выражая на лице никаких эмоций. Тот в свою очередь, молча смотрел на него сражённый гневом и обидой. В глазах Чака я видел пламя. А в глазах Мила пустоту. Сам же я чувствовал неуверенность и смятение и непреодолимый страх перед своими лучшими друзьями. Здешнюю обстановку попробовала остудить вьюга, своим холодным северным нравом. Ветер поднялся сильный и яростный, не чета тому, что встречал нас на подножии горы. Бушевал так, словно на его пути встало непреодолимое препятствие, которое любой ценой следовало сокрушить.
Я дрожал и ничего не мог с этим поделать. Стужа на вершине горы совсем доконала меня. Но хуже только наплевательское отношение к погоде Чака и Мила. Они не шелохнулись и продолжали изображать жуткие каменные изваяния.
– Ребят это уже совсем не смешно, - сказал я, пытаясь преодолеть страх и дрожь не только в теле, но и в голосе, - Скажите же мне хоть что-нибудь, чёрт возьми!
– Я перестал надеяться на то, что мои слова сумеют произвести на них, хоть какой-то эффект. Внезапно, Мил повернул ко мне голову и произнёс:
– Райан, тебе лучше уйти отсюда пока ещё есть такая возможность. Всё что здесь произойдёт не предназначено для твоих глаз, - голос роботизированный. Говорил без запинки и без чувств. Я уже перестал верить в реальность моих друзей.
Вьюга превратилась в нестерпимый буран. Я уже не говорил, а кричал так, чтобы меня услышали все обитатели чёртовой горы:
– Что значит не для моих глаз?! Что вы собираетесь делать? Чак, скажи же ты что-нибудь. Кажется, этот холод совсем отморозил Милу голову, и он сам не понимает, что говорит.
Мои стенания выудили Чака из полного оцепенения. Он так же, как и Мил повернул ко мне голову. В отличие от Мила на его лице чётко вырисовывались определённые эмоции. Из-за снежного бурана я слабо различал их, но точно видел, среди прочих безумную улыбку. Возможно ли, что он принял мои слова за шутку?
– Эй, Мил!
– голос Чака обуял яростный тон. Звучал как сорвавшийся с цепи бульдог, накидывающийся на свою жертву, - Пусть Райан останется. Отпускать человека в такую поганую погоду опасное дело.
– Чак прошу тебя, - умолял Мил спокойным голосом. Маска робота не могла держаться на нём вечно.
– Это наша с тобой проблема. Не стоит впутывать его сюда.
– А мне кажется, стоит! После всего, что здесь произойдёт он будет знать слишком много. Незачем оставлять его в живых. Собственно, как и тебя
– Райан, что-то ты слишком пугливый. Ты думаешь будто я всерьёз собираюсь тебя убить? Это же шутка. Не стоит воспринимать всерьёз такие глупости, - бросавя в меня заверения о том, что разговор наш принял несерьёзный оборот легче мне на душе не становилось. Врал, как дышал, не менялся в лице и смеялся, так словно рассказал самую смешную шутка на планете.
– Так что не бойся, я не убью тебя, - продолжал успокаивать меня Чак. Но подойдя ко мне поближе, так чтобы я отчётливее увидел полную желчи и боли улыбку, добавил, - По крайней мере, не раньше, чем я убью старичка Мила.
Это не Чак, а кто-то другой. Может гиена или бульдог, но не мой закадычный друг, с которым мы пили пиво в баре, шутили, веселились и поднимались за новостью в гору.
Мил всё стоял у костра. Возможно, они с Чаком задумали устроить драку. Они всё время не находили друг с другом общий язык. Но сейчас это больше походило на войну, нежели чем на шуточную схватку.
– Отойди от него!
– кричал Мил, - Давай покончим с этим раз и навсегда.
Чак повернул голову и снова уставился на Мила. Не отводя от него взгляда, он схватил меня за руку и, держа её крепко, словно бы клешнями, ответил ему:
– Хорошо. Давно пора было это сделать.
Чак швырнул меня в дерево. Это случилось так неожиданно, что я не успел среагировать должным образом. Он поднял меня и бросил, так словно бы я, ничего не весил. Жуткая боль прошла по моему телу начиная свой путь со спины, на которую и прошёлся удар. В ушах стоял не прекращающийся звон и, кажется, я сломал рёбра. Мои старания встать на ноги не увенчались успехом. Изнутри меня пожирала нестерпимая животная боль. Я смог только приподнять голову, чтобы во всей красе увидеть происходящую у костра бойню.
Но буран заволок местность непроницаемым белым туманом. Он окружил то место, где находились Чак и Мил, словно отметил арену для гладиаторских боёв. Бушевало нечто вроде торнадо. А пламя от костра так и не потухло. И сквозь мглу я видел тени моих друзей. По крайней мере, то что раньше походило на них.
Чак принялся преображаться. Его одежда порвалась в клочья и разлетелась по округе как конфетти. Тело стало набирать массу и подниматься к небу. Раньше он был под метр восемьдесят и ему не на что было жаловаться. Но сейчас каким-то не понятным образом он сравнялся с медведем. И только на тени схожесть с этим грозным лесным зверем не заканчивалась. Руки Чака удлинились и превратились в гигантские лапы невиданного зверя с длинными когтями, которые при должной сноровке могли разрезать человека пополам. Ноги прошли тот же путь что и руки.