Холод твоего сердца
Шрифт:
Также в купе обнаружились двое товарищей Горазда по выпуску из бронетанкового училища. Пилот-водитель и пилот-стрелок, он же командир мизгиря. Экипаж большинства отправляющихся в сторону фронта танков полностью укомплектовали в Новом Уренгое. Это только Горазду повезло или не повезло принимать машину в одиночестве и вести до Ноябрьска где его должен будет найти первый пилот. Знать бы ещё кто это будет? Если кто-то из старой гвардии, опытный солдат по нелепой случайности потерявший машину и напарника, то работая с ним можно будет многому научиться.
Задумавшись, Горазд не сразу ответил на радостное приветствие товарищей, за что получил
Пока он раскладывал пожитки, товарищи по выпуску из академии организовали ему в один из пустующих стаканов горячего чая. Без спроса и церемоний, плеснув туда пару столовых ложек крепкого алкоголя из пронесённой бутылки. Конечно, это было запрещено, но кто станет проверять, тем более здесь и сейчас?
Последнее место в купе долго пустовало и уже перед самым отбытием, когда на планшеты пришло оповещение о скором отправлении поезда, продублированное через динамик внутри купе, влетел где-то задержавшийся пилот. Горазд шапочно знал его, как почти любого из нескольких сотен курсантов из выпуска танковой академии в Лимбияяхе, но всё же похуже чем многих других. В отличии от трёх других пассажиров, новоиспечённых младших лейтенантов, Вавля Тайбарей являлся местным уроженцем, что понятно даже по его имени и фамилии. Было время, когда Горазд и другие эвакуированные из более южных городов сироты отчаянно завидовали сохранившим свои семьи «северянам».
Доходило даже до драк, порой весьма жестоких. Но всё это далеко в прошлом. Они уже далеко не те жестокие дети, какими были когда-то. Сейчас они обученные убивать солдаты, чьей профессией и судьбой навсегда стала эта проклятая война.
Пожав крепкую ладонь Тайбарейя и допив чай с добавкой, Горазд забрался на свою койку и честно собирался продремать до вечернего ужина. От Нового Уренгоя до бывшего города Ноябрьска, а нынче ноябрьского укрепрайона, через который вот уже третий год проходит линия фронта, по прямой чуть больше трёх сотен километров. Вот только железная дорога идёт не совсем по прямой, да и много раз ремонтируемые и восстановленные пути не позволяют поезду развивать крейсерскую скорость. В пути предстоит провести пятнадцать — двадцать часов. Пожалуй, даже слишком много для того, кто последние дни и без того маялся бездельем и ожиданием.
Прокатившаяся по составу волна дрожи свидетельствовала об отправлении поезда. Картинка за окном дёрнулась и сдвинулась с места, точно прокручиваемая кинолента. Суетливый и многолюдный вокзал Нового Уренгоя остался позади. Пока не выехали за пределы города поезд шёл медленно и только когда многоэтажные здания остались позади, уступив место одно и двухэтажным, приземистыми, домишкам с крохотными, подслеповатыми, окнами, поезд ускорил ход. Тихонько дребезжали алюминиевые ложечки в опустевших стаканах и колыхались края раздвинутых по краям окошка занавесок. Горазд начал было подрёмывать, но внизу завязался интересный разговор. Он сначала молча слушал, потом высунул голову с верхней полки, а затем и вовсе спустился вниз.
Говорили о распределении пилотов и формировании экипажей танков. Тайбарей доказывал, что при распределении, на первом месте, командование учитывало эффективность совместной работы формируемых
Свесившийся с верхней полки Горазд рассказал, что остался без напарника и знакомство с первым пилотом предстоит только в Ноябрьске. Ребята удивились, но вскоре сошлись во мнении, что это должен быть старый солдат и Горазду повезло заполучить опытного волка войны у которого можно будет многому научиться. Впрочем, говорили они без особой уверенности. Да и Горазд, вздумай командование поинтересоваться его мнением по этому вопросу, ответил бы, что, пожалуй, хочет служить с первым номером из вчерашних курсантов, а не с одной сплошной загадкой, которая ждала его по прибытию в Ноябрьск.
— Совсем ничего не известно о первом пилоте, даже фамилии? — поинтересовался Тайбарей.
Горазд кивнул.
— Сходи к электронщикам через два вагона, — посоветовали ему. — У них допуски выше, а фамилия твоего таинственного напарника наверняка не такая большая тайна, чтобы храниться в засекреченных базах данных. Может быть и подскажут.
— Они не электронщики, они связисты, — поправил товарищей младший лейтенант Вавля Тайбарей.
— Что же мне, с пустыми руками к связистам идти?
— Держи, — Горазду протянули наполовину полную бутылку среднего по качеству коньяка откуда доливали в чай. — Только вместе с ними едут операторы роя ударных дронов, не перепутай. У операторов допуск как у нас, они ничем не помогут, только зазря всё выпьют и не останется чем можно подмазать настоящих связистов.
— Спасибо, ребята!
— Какое спасибо, с тебя две таких, как только представится возможность.
Горазд благодарно кивнул: — Не вопрос.
Визит к связистам прошёл успешно. И хотя долговязого парня года на три старше Горазда не обрадовала обнаруженная в подношении недостача, но он согласился поискать в доступных ему хранилищах данных, честно предупредив, что если информация окажется закрытой, то он не будет даже пытаться её вытащить. И коньяк тоже не отдаст. На последнем Горазд и не настаивал, тем более, что принесённое им подношении жрецам тонкой электроники и информационных потоков, связывающих армию в единый организм, уже разлили по стаканам и самому Горазду налили тоже. Чаем связисты не заморачивались, поэтому каждому досталось по два пальца крепкого, дерущего горло, довольно посредственного коньяка.
Пощёлкав в планшете, жрец информационных технологий сообщил Горазду фамилию его предполагаемого напарника: старший лейтенант Золотилов.
— Дальше уже сам, — отмахнулся связист, — найдёшь по фамилии на общевойсковом портале.
— Спасибо!
— Иди, иди, броня, — вежливо выпроводил Горазда старший связист, возвращающийся на фронт после отдыха в Новом Уренгое. — Дай насладиться последним спокойным денёчком. Чувствует моя душенька, что как приедем, так сразу и начнётся и закрутиться, что ни сна, ни отдыха.