Холодинамика. Реставрация души
Шрифт:
Увидев, что я перестал отвечать на эти назойливые мысли-вопросы, они отстали, но вскоре изобрели новую ловушку, конструкцию с рассуждением (если так, то так, а если так, то так), подвох в том, что ввязываясь в рассуждение, ты снова попадаешь в круговорот мыслей, как на петлю аркана.
Инсайтом оказалось следующее решение, ранее недоступное мне, что доставляло порой немало неприятностей: Оставить внутри себя какой-то вопрос без ответа, не бросаться тут же на обдумывание его, а просто понаблюдать за ним, находясь в присутственном состоянии – тоже весьма серьёзный шаг».
Холодинамика и агрессия (рассуждение
холонавта)
«Ты
В ситуации участвуют минимум двое, и то, что оба они или один из них может являться редкостным «неприятным человеком», не вызывает сомнений или вполне допустимо, но отвечая агрессией на агрессию, они усиливают волну резонанса низкой частоты во много раз, проблема при этом не решается, а наоборот, усугубляется, нарастает, пока не произойдет максимальный взрыв, приносящий максимум разрушений как одной, так и другой стороне.
Либо есть другой путь. Один из двоих рано или поздно отреагирует спокойно (в пределе любовью) на агрессию, ему просто надоест бесконечный мордобой (очень показательна песня из фильма "Не бойся, я с тобой" про кровную месть) он его остановит, по крайней мере, со своей стороны. А в конфликте не может участвовать один, тут необходим противник.
Меня в этой ситуации больше волновал бы другой вопрос, почему у меня такой сосед? Чем я привлекаю таких людей или такие реакции людей? Что есть во мне, резонирующее с поведением этого «неприятного человека»? Ответы на эти вопросы дали бы богатую почву для работы над собой…
Если мы в контакте с энергией активности, она доступна нам. При необходимости мы можем ею воспользоваться, не доводя до агрессии. Если активность является нашей осознаваемой и признаваемой частью, то проблемы нет, но если вокруг человека постоянно присутствует энергия агрессии, постоянны ситуации с ней, «неприятных людей» становится все больше, то стоит задуматься, а в этом ли дело? Стоит ли мне продолжать агрессировать якобы в ответ, отстаивая иллюзорные права и свободы? Или нужно покопаться в себе и выискать – таки свою внутреннюю агрессию и поработать с этим холодайном?»
На этих примерах позволю себе закончить это и так затянувшееся введение и перейти собственно к рассказам, написанным по мотивам холодинамических процессов.
Божий промысел
Как-то неожиданно я лишилась присущего мне постоянно чувства вины. Вместе с этим осознала, что жила в нем всегда, оно привычно сопровождало мои действия и решения. Тем необычнее мое нынешнее состояние. Также неожиданно перестала отчитываться перед родственниками за свои намерения и действия, извечные «я по делам», «я по работе», когда ни дел, ни работы не предвидится и в помине.
Но что меня беспокоит, так это ум, вернее его состояние… вялое какое-то, расслабленное.
Особенно, когда нужно начать что-то новое, так ум сразу задавливает контрвопросами «ой, а как это?», «ой, да ну!». Включается тормоз на начало любого желания или необходимости что-то сделать. Если не помогают «ой…», то тут же уму на помощь, как причины чтобы не начать, приходит
И страх начинания закрадывается тогда в душу и разворачивает свои цепкие щупальца, раздирая спину, вцепляясь в бока, парализуя дальнейшие попытки.
Когда-то, 100 тысяч рублей тому назад, полулежал в подзаборном мраке потрепанный старый, если не сказать древний мужчина, лет сорока. Множество лет и раз совершал он безумное количество дел, больших и малых, бился за благие светлые идеи, прошел войны и заточения, муки и пытки и теперь силы его оставили. Он мечтал лишь о том, чтобы все поскорее закончилось, и он смог бы выспаться. И самое главное, что он даже не помнил, за чьи идеи он так стоически сражался все это время. «Надо, значит, надо!» – звучало в его утомленном разуме. Помнил только тьму и крылья птицы, исходящие от нее волны требований, жажды власти и контроля. Он никогда не спрашивал этого крылатого инициатора, для чего ей все завоевания и борьба, но однажды почувствовал буквально кожей то, ради каких целей она это совершала. Ей становились доступны энергии удовлетворения и реализации, недолго и неглубоко переживаемые, но все же.
Не получая и этого, в ней поднималась волна отчаяния и страха постареть, умереть и сгинуть безвозвратно. Эта волна гнала ее ко все новым манипуляциям и требованиям, не давая остановиться. Ее крылья в постоянном движении работали на износ, страх не пощадил и их, у своего основания они оголились, потеряв оберегавшие от боли и непогоды перья.
Столетие прошло с тех пор, как воинствующая птица была прекрасной женщиной в мгновение ока превратившаяся в ворону, а вскоре стала существом с крыльями из мрака… Причиной была злоба и ненависть, пережитая ею, желание отомстить и изрыгаемые ею проклятия довершили начатую трансформацию.
А совсем недавно она любила и была любима, по крайней мере ей так казалось. Но счастье отвернулось от молодой женщины, она оказалась не так богата и именита, горячо любимый мужчина не смог остаться с ней, сильное социальное неравенство лишает его права на мезальянс. Разбитое женское сердце, подхлестываемое чернеющими мыслями о недостойности и неустроенности, разгоралось от обиды и боли. «Как он может говорить о сострадании и любви, когда так жестоко поступил со мной? – возмущалась она в сердцах. – Как смеет смотреть мне в глаза, выбирая жизнь с другой женщиной и уходя так бессовестно?»
Буря чувств, поднимаясь ураганом в ее душе, росла необычайно, готовая вот-вот разнести в пух и прах всю ее жизнь. А может и не только ее…
Воспоминания о знакомстве с тем, кто так бесчестно собирался уйти от нее, покрывалось пеплом сгоревшей в обиде нежности, но еще были живы. Молодые люди столкнулись на мощеной дороге, их взгляды пересеклись, и теплое нежное чувство окатило обоих. Они встретились неслучайно. Сама Любовь свела их. Они были созданы для любви и сотворчества, и их творения призваны были рассеять мглу новорожденным светом. Охватившее обоих чувство обещало чудо, манило волшебством и очаровывало надеждами. Парочка, не помня себя, бросилась в искрящийся омут наслаждения и самозабвенной любви. Мимолетные моменты отрезвления были слишком слабы, чтобы охладить их взаимное чувство, и снова и снова влюбленные искали лишь поддержки друг в друге, предпочитая взгляд любимых глаз всему миру.