Холодная гавань

Хиггинс Джек

— Взгляните. И знаете, почему это так? Потому что я боюсь.

— Как боялся и я во время полета, сидя в брюхе проклятого бомбардировщика, — ответил Мунро. — И мне опять будет так же плохо, когда мы полетим назад вместе сегодня ночью, хотя теперь это будет «летающая крепость». Насколько я понимаю, в ней немного больше места.

— Нет, — прохрипел Хейр. — Я этого не сделаю.

— Сделаете, капитан, — ответил Мунро. — Сказать почему? Потому что вам некуда деваться. Вам определенно не улыбается вернуться назад в Гарвард. Опять в аудиторию,

после всего, что выпало на вашу долю? Я скажу вам кое-что про вас, поскольку мы в одной лодке. Мы оба люди, прожившие большую часть жизни в воображаемом мире. Чужие рассказы, весь мир умещался в книге. А потом вдруг пришла война и… знаете что, приятель? Вы наслаждались каждой ее минутой.

— Вы попадете в ад, — сказал Мартин Хейр.

— Вполне возможно.

— А что, если я скажу «нет»?

— Ну, что же… — Мунро достал из внутреннего кармана письмо. — Я думаю, вы узнаете подпись главнокомандующего вооруженными силами Америки, здесь внизу.

Хейр глядел на письмо в оцепенении:

— Боже правый!

— Да, между прочим, он хотел бы сказать вам пару слов, прежде чем мы выедем. В общем, назовем это исполнением приказа, так что будьте хорошим парнем, ступайте и наденьте свою форму. У нас не так много времени.

Лимузин остановился у входа в западное крыло Белого дома, где Мунро показал свой пропуск агентам секретной службы. Пришлось немного подождать, пока ходили за дежурным офицером. Через несколько минут появился молодой лейтенант ВМС в безупречно подогнанной форме.

— Бригадир! — Он остановился, приветствуя Мунро, потом повернулся к Хейру и отдал ему честь так, как это мог сделать только выпускник Аннаполиса: — Капитан-лейтенант, встречать вас — большая честь. — Хейр ужасно смутился. — Дежурный добавил: — Прошу за мной, джентльмены. Президент ждет вас.

Овальный кабинет утопал в тени, единственная лампа горела на столе, который был завален бумагами. Президент Рузвельт в своем кресле сидел у окна, огонек сигареты, вставленной в длинный мундштук, мерцал в темноте, Он развернул кресло.

— А, вот и вы, бригадир.

— Господин Президент.

— А это капитан Хейр? — Он протянул руку. — Вы оказали честь своей стране, сэр. То, что вы сделали возле Тулугу, очень впечатляет.

— Люди более достойные погибли, потопив тот эсминец, господин Президент.

— Я знаю, малыш. — Рузвельт держал руку Хейра в своих. — Люди получше нас с тобой гибнут каждый день, но мы должны добиваться своего и делать все возможное. — Он потянулся за новой сигаретой и вставил ее в мундштук. — Бригадир включил вас в список по этому делу в Холодной гавани. Как вам это?

Хейр оглянулся на Мунро, замер в нерешительности, потом произнес:

— Интересное предложение, господин Президент. Рузвельт запрокинул голову назад и захохотал.

— Тонко сказано. — Он двинулся к столу. — Носить форму врага — это ведь противоречит Женевской конвенции, вы понимаете?

— Да, господин Президент.

Рузвельт поднял глаза к потолку:

— Поправьте

меня, если я не прав, бригадир, но, кажется, в войнах с Наполеоном английские суда иногда атаковали противника под французским флагом?

— Да, господин Президент, обычно английский экипаж плавал на французском судне, взятом в качестве трофея и включенном в реестр британского военно-морского флота.

— Так что в практике ведения войн существует прецедент, — заметил Рузвельт.

— Конечно, господин Президент. Хейр добавил:

— Стоит отметить одну деталь: британцы имели обычай поднимать свой собственный флаг перед завершением боя.

— Мне это по душе, — кивнул Рузвельт. — Это означало, насколько я понимаю, что если мужчина должен умереть, то уж лучше под своим собственным флагом. — Он посмотрел на Хейра. — Прямой приказ вашего главнокомандующего. В любое время на вашем И-боте должен быть флаг Соединенных Штатов, и если когда-нибудь вам придется принять бой, то вы поднимете этот флаг вместо штандарта Кригсмарин. Ясно?

— Так точно, господин Президент. Рузвельт снова протянул руку:

— Прекрасно. Тогда я могу лишь пожелать вам удачи. Они обменялись рукопожатием, и, словно в сказке, откуда-то из тени появился молодой лейтенант и проводил их к выходу.

Когда лимузин свернул на Конститьюшн-авеню, Хейр произнес:

— Замечательный человек.

— Это неполная оценка, — заметил Мунро. — То взаимопонимание, которого они достигли с Черчиллем, просто великолепно. — Он вздохнул. — Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем напишут книги, показывающие их истинную роль?

— Второстепенные статисты, стремящиеся заработать репутацию? — спросил Хейр. — Такие же, как мы?

— Совершенно верно. — Мунро поглядел на освещенные улицы. — Мне будет не хватать этого города. А вам предстоит испытать шок, когда мы доберемся до Лондона. Светомаскировка, Люфтваффе с бесконечными ночными бомбежками…

Хейр откинулся на сиденье и закрыл глаза, чтобы скрыть не усталость, а внезапное сильнейшее возбуждение. Будто он долго спал и только что пробудился к жизни.

«Летающая крепость», горячая, только что с завода, предназначалась для американской 8-й Воздушной армии в Британии. Экипаж постарался обеспечить все возможные удобства, включая армейские подушки, одеяла и пару термосов. Хейр открыл один из них, когда они миновали Новую Англию:

— Кофе?

— Нет, спасибо. — Мунро подсунул подушку под голову и накрылся одеялом. — Я предпочитаю чай.

— А мне годится и то и другое, — сказал Хейр. Он отхлебнул обжигающего кофе, а Мунро вдруг хмыкнул:

— Я кое-что вспомнил. Я забыл сообщить вам, что в связи с особыми обстоятельствами ваше военно-морское ведомство решило повысить вас в звании.

— До полного капитана? — спросил Хейр в радостном удивлении.

— Да, фрегатенкапитан в немецком военно-морском флоте соответствует званию капитана. — Мунро рывком натянул одеяло на плечи и заснул.