Холодная кровь

Глушков Роман Анатольевич

Вера вздрогнула – не так уж часто она видела дядю Костю в гневе, – испуганно глянула на летящую с северо-востока винтокрылую машину и только после этого бросила работу и припустила к ведущей на нижнюю палубу транспортерной дорожке. Подъемник тем временем доставил интрудера под свод купола и остановился. Последние метры до люка интрудеру предстояло добираться по приделанной к потолку железной стремянке. Но прежде чем заняться этой трудоемкой для калеки работой, Кальтер повесил винтовку на плечо, извлек из подсумка альпинистскую мини-лебедку и прицепил ее к поясу. Какой бы надежной ни выглядела техника будущего, подстраховаться все равно не помешает. А тем более накануне грядущей бури…

Кальтер и не надеялся,

что панорамное окно переживет залп 23-миллиметрового вертолетного орудия, произведенный с дистанции в дюжину метров. Даже стены Небесного Паука вряд ли выдержали бы подобную атаку, но стрелять наобум по корпусу таймбота сектанты, пожалуй, не станут. А вот пройтись из скорострельной пушки по верхней палубе, чтобы очистить ее от противника и заодно выбить перед вторжением крепкие оконные стекла, – это Гурону раз плюнуть. За себя интрудер не переживал, поскольку сомнительно, чтобы пилот «Ми-24» обнаружил под куполом огромного зала засевшего в потолочных конструкциях человека. Впрочем, Вера тоже вовремя смекнула, что разгневанному Кальтеру лучше не перечить, и улизнула с линии огня до того, как вертолетная пушка шарахнула по тому месту, где только что находилась девочка.

Едва не цепляя Небесного Паука винтом, «Ми-24» завис напротив панорамного окна и, открыв огонь, стал неторопливо смещаться влево, двигаясь боком вокруг цели и при этом все время удерживая нос наведенным на нее. Надо отдать должное создателям таймбота: первые попадания крупнокалиберных пуль панорама все-таки выдержала. Но так как те сыпались на нее нескончаемым шквалом и с небольшого расстояния, выдержки этой стеклам хватило ненадолго. Северо-восточный сектор окна сначала покрылся трещинами, а потом взорвался шрапнелью мелких осколков, брызнувших в зал вкупе со свинцовым градом. После чего облетающий Паука противник взялся методично, пролет за пролетом, уничтожать панораму, а вместе с ней и все, что находилось на верхней палубе.

Обломки мониторов, пультов, кресел, а также детали корпуса – все это сплеталось в стеклянно-свинцовую мешанину, носившуюся по залу сокрушительным вихрем. Особенно досталось возвышающемуся в центре палубы генератору. Из-за круговой траектории движения вертолета большая часть его пуль непременно ударяла в генераторный кожух. Он же оказался на поверку единственной пуленепробиваемой целью в зоне поражения вертолетного орудия. Свинец молотил по генератору безостановочной дробью, но в защитных панелях темпорального оборудования не появилось ни одной пробоины. Оно покрывалось вмятинами и деформировалось, постепенно становясь похожим на скомканную в кулаке фигурку оригами, и все-таки продолжало стойко выдерживать десятки пулевых попаданий. Впрочем, это еще не означало, что монолитовцам было не по зубам уничтожить генератор. Просто сейчас Гурон не ставил перед собой такой задачи и очищал верхнюю палубу от противника, а не старался произвести на ней максимум разрушений. Хотя на самом деле выходило иначе.

Кальтер убедился, что Верданди убежала достаточно далеко, и, не дожидаясь окончания канонады, начал карабкаться по лесенке к люку. Преодолев половину пути, майор глянул вниз и понял, что поступил мудро, прихватив с собой свою верную лебедку. Летающая платформа, которая без особых усилий вознесла его под своды зала, вдруг напрочь утратила подъемную силу и рухнула вниз с головокружительной высоты. Интрудер заметил, что направляющие подъемник лучи погасли. Очевидно, это и послужило причиной аварии. А причиной исчезновения лучей, безусловно, стали вражеские пули, повредившие соответствующий технический узел.

Кальтер не стал звать Святогора и проверять, функционирует ли искусственный интеллект таймбота. Все равно из-за ворвавшегося в выбитое окно вертолетного шума и усилившего его пулеметного грохота майор ничего не расслышал бы. Вместо этого интрудер закончил

восхождение и высунулся из люка. Сделать это удалось лишь по грудь – мешал полусферический навес, защищающий видеокамеры от непогоды и прямых солнечных лучей. Теперь в предназначенном для них проеме обосновался Кальтер с винтовкой, пристегнутый для удобства и безопасности лебедочным карабином к верхней перекладине лестницы. Позиция была далека от идеальной и не позволяла вести огонь по зависшему над головой вертолету. Поэтому майору требовалось ловить момент и стрелять по «Ми-24», как только тот покажется над куполом.

Доносившаяся снизу канонада стихла. Судя по всему, Гурон распорядился прекратить огонь, не дожидаясь, когда «Ми-24» совершит полный облет Небесного Паука. Далее сектантам предстояло провести короткую визуальную проверку результативности обстрела. А затем – десантироваться на купол и спуститься с него по фалам через выбитое панорамное окно на верхнюю палубу. Кальтер полагал, что здесь он точно предугадает ход мысли командира монолитовцев. Разве только того не осенит идея взорвать пару паучьих ног и уронить циклопическую конструкцию на Рыжий Лес. Но в этом случае все упиралось в экономическую сторону вопроса. Чтобы подломить даже одну могучую подпорку таймбота (и то лишь в теории), «Монолиту» пришлось бы истратить на порядок больше взрывчатки, чем если бы Гурон просто заложил точечные заряды внутри Паука и превратил его в огромную выжженную консервную банку. Как бы ни была богата секта, тратить такое количество взрывчатых веществ лишь на то, чтобы полюбоваться падением стального колосса, она явно не станет. В отличие от живого, мертвый Небесный Паук никому не мешал, и, значит, о нем можно было благополучно забыть.

Возможность кругового обзора позволила Кальтеру быть готовым к вторжению врага с любого направления. Но вести неусыпное наблюдение за всеми секторами купола не пришлось – шум вертолета отчетливо раздавался с юга. Определив, откуда прибудет десант, майор расположился поудобнее, пристроил на изувеченной руке винтовку и навел ее в сторону летающей цели.

С момента появления «Ми-24» и до того, как он оказался вне досягаемости засевшего под навесом стрелка, прошло от силы пять секунд. Уповающему на фактор внезапности Кальтеру пришлось стрелять быстро и как можно более метко. Но, если насчет первого условия он не переживал, то выполнение второго стояло под вопросом до последней секунды. Боль в ампутированной руке и неустойчивая позиция не позволяли майору рассчитывать на прежнюю меткость, и он компенсировал ее скоростью нажатия на спусковой крючок.

Из десяти выпущенных Кальтером бронебойно-зажигательных пуль только половина угодила в цель. Майор сразу отказался от попыток прикончить пилота. Огонь велся под невыгодным для стрелка углом, и все пули в таком случае неминуемо срикошетили бы от бронированных стекол кабины. Пробить их наверняка с позиции интрудера было попросту нереально. Ось несущего винта, трансмиссия и турбина – именно их выбрал Кальтер в качестве мишеней. Он открыл стрельбу, едва вертолетный винт показался над краем купола, а истратил последний патрон, когда «Ми-24» уже практически вышел из сектора обстрела.

Насколько удачной получилась атака майора, выяснилось, как только вертолет завис над куполом и снизился для выброски десанта. Мерный вой вертолетной турбины внезапно прервал оглушительный хлопок, после чего двигатель «Ми-24» выбросил облако черного дыма и пошел вразнос, наполнив атмосферу резким стрекочущим лязганьем. Видимый Кальтеру из-под навеса вертолетный хвост опасно закачался вправо-влево – вероятно, пилоты пытались совладать с управлением подбитой машины. Ценой героических усилий им это пока удавалось, хотя вырывающийся из турбины дым и несмолкаемый лязг указывали на то, что долго удерживать ситуацию под контролем экипажу явно не удастся.