Холодная песня прилива

Хейнс Элизабет

Он отошел к бару за выпивкой для меня, а я снова заприметила Беверли Дэвис и поспешила отвернуться. Дилан разговаривал с Джимом. Я была уверена, что разговаривал. Джим давно работал с Диланом, их связывала прочная дружба. Но я подозревала, что они поспорили, даже поссорились из-за меня. Или я преувеличивала собственную роль? Дилан, похоже, был убежден, что теперь я останусь с Джимом. Он чуть не погиб, спасая меня, однако, выйдя из больницы, Дилан не отвечал на мои звонки, не желал разговаривать и уж ни в коем случае не собирался

даже намеком дать понять, любит ли он еще меня, — да и любил ли прежде? Чем холоднее он держался, тем сильнее пылала я. Все чудовищно запуталось, и я не чаяла найти выход.

Мы кое-как пристроились в саду позади паба, стоять было неудобно: каблуки утопали в траве, приходилось подниматься на цыпочки.

— Итак, — заговорила я, — когда ты едешь в Испанию?

— Скоро.

— А если мне понадобится связаться с тобой?

— Не понадобится.

— Вдруг что-то случится? Нужно будет поговорить?

Дилан тяжко вздохнул:

— Господи, женщина, Джим знает, куда я еду. Только он один и знает. Так что если вдруг возникнет неотложная надобность — черт меня подери, если я понимаю, что за надобность, но все-таки, — Джим в курсе. Ясно?

— Мы еще увидимся до твоего отъезда?

— А ты не сдаешься.

— Нет, — сказала я. — Не сдаюсь. В отличие от тебя.

Он выпил три больших, длинных глотка из кружки.

— Что ты этим хочешь сказать?

— Ты махнул на меня рукой.

— Ты никогда и не была моей, — сказал он.

— Я не останусь тут без тебя, Дилан.

Прежде чем ответить, он сделал паузу, оглядел собравшихся в саду, словно в надежде увидеть знакомого.

— У тебя есть Джим, — сказал он.

— Джима обвинили в каких-то нарушениях из-за меня, — сказала я.

— С этим разберутся быстро.

— По-любому я ему не нужна.

Дилан насмешливо приподнял брови:

— Это он пытается тебе внушить? Бедняга втюрился в тебя, да еще и винит себя во всем, что произошло.

— Он не виноват. Во всем виновата я. Во всем.

— Меньше было бы проблем, если б тебе не вздумалось с ним переспать.

Словно пощечину залепил. Щеки вспыхнули, я стиснула зубы, чтобы не ответить тем же. Рана была глубока, я почувствовала, как слезы жгут глаза, и отвернулась от обидчика, лица завсегдатаев расплылись у меня перед глазами.

— Что ж, — сказала я наконец, — не все ли равно, ведь тебе на меня наплевать.

— С чего ты взяла, что наплевать?

— Почему с тобой так трудно? Что с тобой происходит? — спросила я и повернула голову, чтобы лучше его видеть. — Дилан!

Он осушил кружку, поставил ее на пластиковый контейнер и зашагал прочь, к парковке. Я устремилась следом, пытаясь нагнать его, но он уже сел в машину, включил двигатель, и гравий полетел во все стороны, когда автомобиль рванул мне навстречу.

Я осталась посреди площадки. Автомобиль с пугающей скоростью летел на меня. Скрежет тормозов, он остановился, едва

не ткнув меня бампером.

Я села рядом с водителем, с силой хлопнув дверцей.

Мы оба молчали.

Дилан свернул в Бромли, к станции. Мое время истекало.

— Послушай, — заговорила я наконец, — может, подбросишь меня домой? Не хочется ехать на электричке.

— Общественный транспорт не для нас, так, что ли?

— Нет, просто я хватила лишку. Не хочется ехать в поезде в подпитии.

Он коротко рассмеялся:

— И что, мне тащиться с тобой в Кент?

— Это ведь не так далеко. Ну пожалуйста!

Тяжкий вздох дал мне понять, что я испортила человеку день, однако на повороте он покорно свернул на А-2. Надежда чуточку ожила: он все-таки везет меня домой, хоть и держится так враждебно. Откинув голову на спинку кресла, я пыталась сосредоточиться. Алкоголь туманил мозги. Любая фраза казалась либо глупой, либо слишком жалобной, либо эгоистичной. Как подступиться к упрямому человеку? Как переубедить?

Я подавила желание положить руку ему на колено. Ужасно хотелось дотронуться до него, и, если слова не подействуют, вдруг поможет прикосновение? Да ведь он холодно и равнодушно отодвинет мою руку, вернет ее на место.

Приоткрыв глаза, я поглядела на Дилана.

Мы ехали по двустороннему шоссе мимо Блэк-Принса. Еще минут сорок, и я дома, единственный шанс будет упущен. Дилана я больше не увижу.

— Я так боялась за тебя, — шепнула я.

Мне казалось, он не слушает: он не реагировал, смотрел на дорогу прямо перед собой, словно в машине, кроме него, никого и не было.

— Я думала, ты умер. Думала, Фиц убил тебя.

Он с силой втянул воздух через нос. Если ему так тяжко со мной, зачем согласился везти?

— Как видишь, не убил. Я все еще тут.

— По клубу не скучаешь? — «Господи, сколько дурацких вопросов, когда же я найду правильный?»

— Нет.

— Чем занимаешься?

— Что?

— В смысле, ты работаешь?

— Нет.

Снова молчание. Я прикрыла глаза, сожалея о том, что попросила меня подвезти. Высадил бы меня на станции, и все уже было бы позади.

Наверное, я задремала. Разбудил негромкий щелчок поворотника. Я резко села и выглянула в окно:

— Ой, здесь не сворачивай!

— Почему?

— Я переставила баржу.

С крайней полосы, откуда он собирался поворачивать на Рочестер и Струд, «БМВ» вернулся в основной ряд. Сзади посигналили. Дилан глянул в зеркало заднего вида на сердитого водителя.

— Ладно, — сказал он, — где твоя лодка?

— В Аллингтоне. У Мейдстона. Извини, мне надо было предупредить заранее.

Мы уже выехали на Медуэйский мост. Под нами марина, где я прожила полгода, нашла добрых друзей, — и все рухнуло. Сверху я ее не видела. Только прямые линии автодорог и вдали слева Рочестерский замок, на его бастионе развевался флаг.