Холодная сталь
Шрифт:
– Удилище бамбуковое?
Драков еще раз посмотрел назад и ответил:
– Да. У тебя третий глаз на затылке?
– Если вам угодно, – расслабился я. – И четвертый, и пятый тоже…
– Но как же ты узнал, что у него удочка? И бамбуковое удилище?
– У него болтается поплавок и бьет по удилищу.
А нынче тихо, все слышно. Теперь вы верите, что не допустил бы я никакой идиотской ситуации…
– Да, Чума.
Он снова уставился на поплавок. Я поглядывал на Дракова и думал, зачем ему понадобилась эта фантазия.
– Клин такое допустил бы? – спросил
Я пожал плечами, совершенно уверенный, что Клин проморгал бы…
– Все может быть, – сказал я неопределенно.
– Значит, может быть?
– Допускаю. Хотя с трудом… Клин – прочный мужик.
– Вот обложили – и все, – продолжал Драков. Заклинило его на этом, что ли!..
– Выхода нет, – он в упор уставился на меня. – Согласен?
– Пожалуй, да.
– Мне такой сон приснился, – отвернулся он и снова вперился в поплавок. – Сижу тут, а меня обложили. И что я сделал?
– Не знаю.
– Я ушел в воду.
– Пришлось бы вынырнуть.
– А я не вынырнул.
– Самоубийство?
– Нет.
– Я превратился в человека-амфибию.
– Видел кино.
– Я ушел от них, – странно-торжествующе улыбнулся Драков. – Я их оставил с носом.
– Но это сон, – сказал я равнодушно.
– А ты знаешь… Признаюсь тебе. Я уверен, что случись такое, сон сбылся бы. Не веришь? А жаль. У меня такое чувство, что я всегда выскользну. Вот нырну в воду – и превращусь хоть в рыбу, хоть в змею. Они меня не возьмут никогда.
– Кто они?
– А все, кто хотел бы меня скрутить. Не выйдет!..
Я вспомнил этот разговор сейчас, когда Драков бесследно исчез. Конечно, ни в какую рыбину он не превратился, но сумел же ускользнуть! Ему помогла уверенность, которая прозвучала еще в том разговоре. И был у него какой-то продуманный ход. Он обдумывал его в тот день на рыбалке. Почему бы и нет? Вполне может быть. И этот ход связан с рекой. Но как? Каким образом?
Все дороги, ведущие из Тюмени, были под надзором. Драков мог закопаться в городе, как говорится, залечь на дно. Выбраться из города он не мог.
И еще один вопрос меня занимал. Драков до последнего времени не мог меня ни в чем заподозрить. Почему же, считая меня лучшим своим охранником, он предпочел Клина и Филина? Их ведь тоже не нашли, они испарились вместе со своим хозяином.
Почему Драков бросил меня? Почему не доверился мне?
И тут мои мысли постепенно начали нащупывать тропу, которая могла вывести из дебрей.
Я стал восстанавливать в памяти, как и где увидел жену Дракова. В первый раз это было в аэропорту, когда Драков-старший повез нас встречать семью сына. В тот самый день, когда он погиб. Я увидел жену Дракова-младшего со стороны, она села в первую машину. Что мне запомнилось? Светлые волосы. Очень стройная фигурка. И все. В мою сторону она ни разу не поглядела и я не разглядел ее лица. Она была занята сыном.
Потом уже, когда привезли мертвого Дракова-старшего в его загородный дом, я снова увидел эту женщину. Драков-младший торопливо повел ее и сына в дом. И тогда я не разглядел ее лица, она повернулась ко мне спиной.
В молодости, то есть более пятнадцати лет назад мне встретилась одна женщина, которую я потом потерял из виду, но потом все эти годы ее образ преследовал меня. Она чудилась мне то на людных улицах, то на вокзалах, то в окне бегущего мимо трамвая или автобуса. Я уже привык к этой своей странности. Перед тем, как жениться, я все рассказал Надежде. А, впрочем, что особенного было рассказывать? Как в девятнадцать влюбился по уши? С кем не бывает? Она была на год моложе, та женщина, и уже замужем. То есть любовь была совершенно безнадежной. Но вот, поди ты, оставила след, который не исчезает, если мне опять показалось, что увидел давнюю знакомую…
Прошло немало времени в обычных хлопотах и суете сует, и я уже позабыл о жене Дракова. Достаточно было того, что навел справки о ее непричастности к делам мужа. Она даже представления не имела о том, чем занимается ее муж, и жила странной затворнической жизнью, воспитывая своего сына, в котором души не чаяла.
Когда чем-то очень занят и нацелен на что-то одно, то все, что не имеет непосредственного отношения к делу, становится неинтересным и исчезает в сторону, чтобы не мешало.
Так и с женой Дракова. Не замешана – и ладно. Пусть дышит кислородом. Пусть растит сына. Все лучше, что не папаня этим занимается. И вся моя задача – не дать ему времени на воспитание сына. По нем, по папане, очень тоскует правосудие.
Короче говоря, я настолько был увлечен своим делом, что только через какое-то время случайно подумал об имени этой женщины.
Сведения мне поставлял Василий Мохов. Я его напрямик и спросил:
– Как звали эту мадам?
– Которую?
– Дракову.
– Всех женщин не запомнишь, – проворчал Василий и полез в записную книжку. – Так… Так… Дракова. Вот – Людмила.
Я даже подскочил. Мы обедали в кафе. В этом теперь уже ничего странного не было, что я с Моховым так открыто встречался. Драков сам попросил меня «наводить мосты» с ментами. Я сделал вид, что наладил знакомство с одним. Крепкий орешек, не поддается, но надежды, мол, не теряю. Зачем нужны были эти мосты Дракову, дело его – и со мной он мыслями не делился. Но хозяин велел, я исполняю.
– Что такое? – удивился моей реакции Мохов.
– И ее тоже так звали! – опустился я на стул.
– Кого?
– Это неважно.
– Ты что-то скрываешь от меня?
– Ну, не буду же я рассказывать о своих женщинах, – отшутился я тогда. – А отчество?
– Айн момент, – Мохов заглянул в блокнот. – Васильевна.
Совпадение это или что?
– Слушай, – обратился я тотчас же к Мохову. – Она была замужем?
– Пока еще – да.
– Нет, я имею в виду – до Дракова она была замужем?