Холодная весна
Шрифт:
Лизетта повернулась к ней.
— Это толченый корень переступня, — начала объяснять она, показывая небольшую склянку с порошком черного цвета. — На первый раз хватит малой щепотки, не больше. Когда его организм будет очищаться, он испытает сильную боль, так и должно быть. Если улучшения не будет, больше одной недели кряду ему не давайте. Потом подождите еще недельку; если и тогда не поправится, покажите его мне. Все понятно?
Петронилла усмехнулась.
— Само собой. Но я уверена, до этого дело не дойдет. Переступень должен помочь. Благодарю тебя, Лизетта. Вот тебе несколько монеток за помощь.
— Благодарствую, леди Фавелл.
Арлетта одевалась под венец.
В течение тех семи лет, что она
— Погляди, Клеменсия! Просто великолепно!
Подруга улыбнулась. Она никак не могла поверить, что свадьба Арлетты наконец-то становится реальностью. Она мало верила, что своим терпением и постоянством ее госпожа чего-то добьется, и теперь ее переполняла радость оттого, что война, которую они вели, наконец выиграна. Может быть, счастье и удача теперь повернутся к Арлетте лицом.
— Граф Этьен прислал этот пояс, сказав, что в нем он желает видеть тебя в церкви, — сообщила Клеменсия.
— Пояс неплох, — заключила Арлетта, внимательно осмотрев подарок — искусно изготовленную цепочку украшенных филигранью золотых звеньев с разноцветными бусинами между ними.
— Ты не будешь заплетать волосы?
— Нет, пойду с распущенными. Я — невеста.
В полдень Арлетта сидела рядом с графом Этьеном во главе высокого стола в главной замковой зале, сама не веря, что теперь она графиня. Короткая церемония и богослужение прошли словно в тумане. Арлетта скользила взглядом по рядам столов для тех, кто познатнее, и козел с положенными на них досками — для простолюдинов. Сама она была в центре внимания — невеста на собственной свадьбе. Каждый из присутствующих находил причину обернуться и поглядеть в ее сторону. Она чувствовала себя от этих взглядов так, словно ее прилюдно раздевают, но все же это было лучше, чем забвение на долгие годы. Она все прекрасно понимала. Она была редкостью, музейным экспонатом. Люди в Ля Фортресс дез-Эгль сгорали от нетерпения поближе познакомиться с женщиной, которая жила рядом с ними так долго, и которую они так плохо знали. Вскоре неумеренный интерес поутихнет.
Бартелеми ле Харпур сидел на возвышении в уголке, отведенном для музыкантов, рядом с женой, и пел любовную песню на langue d’oc, которую, по слухам, сложил сам король Ричард Львиное Сердце.
За одним из столов виднелось хорошо знакомое ему лицо — бретонец по имени Гвионн Леклерк. После посвящения в рыцари он получил право переместиться на несколько столов ближе к господскому помосту и сидел на том месте, которое обычно занимал сэр Ральф. Тот неожиданно получил в наследство владение, состоящее из нескольких нормандских деревень. Арлетта еще сидела в башне, когда он прислал к ней Клеменсию с просьбой уволить его со службы. Арлетта с готовностью согласилась, и сэр Ральф покинул Аквитанию. У нее все еще оставались сэр Вальтер и сэр Гвионн — она никак не могла привыкнуть добавлять к его имени рыцарский титул, — люди, приехавшие с нею из дому. С ними девушка не чувствовала себя так одиноко.
Арлетта надеялась, что и после свадьбы оба рыцаря останутся при ней. Тогда с их помощью она могла бы набрать себе собственную свиту — как-никак, она теперь графиня. Встретившись взглядом с Гвионном, Арлетта улыбнулась.
Рыцарь ответил легкой усмешкой, от которой на сердце
Невеста почувствовала, как горячая волна заливает ее лицо, и поспешно повернулась к мужу. Тот выглядел совершенным стариком.
— Еще вина, граф? — спросила она.
— Не откажусь.
Арлетта потянулась было к кувшину, но граф остановил ее руку.
— Не этого. Я собираюсь отведать проперченной ветчины с айвовым вареньем. С ветчиной прекрасно пойдет красное вино — племянник и леди Петронилла привезли нам бочонок бонэского. Я лучше выпью его. Хочешь попробовать?
— Нет, господин мой, благодарю. Я лучше выпью чего-нибудь полегче.
Теплый осенний день незаметно перешел в вечер. Наступила темнота, а праздник все продолжался. Все это время Арлетта провела за столом — ела и пила, пробуя всего понемножку. Тем не менее, к ночи у нее заболела голова.
Граф Этьен первым заметил, что его невеста выглядит утомленной.
— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая?
Арлетта утвердительно кивнула.
Граф протянул руку и дотронулся до ее ладони.
— Надеюсь, ты не слишком нервничаешь?
Арлетта покраснела до корней волос, поняв его недвусмысленный намек, и решила солгать:
— Нет, господин мой.
— Вот и прекрасно. Давай уйдем из-за стола потихоньку, без шума. Согласна?
— Да…
— Тогда идем.
И, не говоря больше ни слова, граф поставил кубок на стол, поднялся и вывел молодую жену из зала. Они успели дойти до лестницы, прежде чем их отсутствие было замечено. Раздались хриплые возгласы гостей, пьяными голосами напутствующих молодоженов.
Петронилла со злорадной усмешкой поглядела на опустевшие места. Интересно, достаточно ли она намешала ивовой вытяжки в бочку с подаренным вином? Такой подарок был ее собственной выдумкой. Отец Петрониллы был виноторговцем, и, размышляя, как заставить графа проглотить отраву, она натолкнулась на счастливую мысль относительно бонэского. Вино, которое граф будет пить день за днем — вот что подойдет лучше всего. Несложно было подмешать зелье в вино, вот только хватило бы отравы на целую бочку. Она не могла довериться колдунье и выспросить все это у нее — к каким подозрениям привели бы такие расспросы! Ей пришлось действовать наугад и начать с того количества зелья, которое удалось достать. Хватит или не хватит того, что граф выпил сегодня?
Она видела, как граф, взяв графиню под руку, удалился из зала, и, выждав пару минут, осторожно последовала за ними.
Дверь графской опочивальни покоробилась и растрескалась от старости и сухости. Подглядывая через щель, она сумеет определить, хватило ли подсыпанного «лекарства», или оказалось мало.
Графская опочивальня была самой большой изо всех, которые Арлетте приходилось видеть в своей жизни.
Две стены были завешаны яркими гобеленами. Жар пылающего очага изгонял из помещения влажность холодной осенней ночи. Кровать под балдахином была огромной. Своим видом и размерами она совсем не соответствовала своему дряхлеющему хозяину. Несмотря на это, кровать немного успокоила понятное волнение невесты — она напомнила ей что-то родное, хорошо знакомое. Она очень походила на супружеское ложе ее родителей в Хуэльгастеле. Арлетта уже в течение нескольких месяцев не получала от Элеанор никаких известий — ни о состоянии здоровья Франсуа, ни о ходе судебного разбирательства по обвинению в измене. Утром она напишет мачехе и сообщит, что наконец-то стала графиней Фавелл. Элеанор, несомненно, попытается рассказать об этом отцу. Поймет ли он, прикованный к постели, что его дочь добилась наконец своего? Обрадуется ли он, что Арлетта заставила графа Этьена соблюсти условия брачного договора, пусть и ценой своей молодости?