Холодная весна
Шрифт:
Арлетта вытянула вперед ладони.
Сокольничий с суровым видом пристально исследовал их, а потом покачал головой.
— Ты еще слишком мала, дочка. Сравни-ка свои пальчики и мои.
— Твои больше.
— И сильнее. Я сомневаюсь, что в этих ручках достаточно силы, чтобы проткнуть шилом толстую кожу.
Лицо Арлетты омрачилось.
— О Морган! Я так хочу попробовать. Позволь мне, пожалуйста.
— Я сам сделаю для тебя колпачок, если уж он так тебе нужен.
— Но я хочу сама. Я хочу научиться.
Морган любовно ущипнул Арлетту за подбородок.
— Почему ты не хочешь подождать, покуда подрастешь? Упрямица. Ну ладно, если
— Ладно, придется подождать.
— Тогда так и сделаем. Сейчас я принесу из своей мастерской кусок кожи. А ты не давай своему псу совать морду куда не следует. Здесь у меня однодневные цыплята — они пойдут на корм ястребам.
Арлетта восприняла это как взрослая. Когда она впервые увидела, как Морган скармливает хищникам трогательные пушистые желтые комочки, она возмутилась и потребовала, чтобы Морган кормил своих птиц печенкой или мясом, как кормили в замке других животных. Но Бихан объяснил ей, что Бог создал ястребов, чтобы они кормились живой плотью и кровью. Им нужны также и кости, и перья, иначе они будут болеть.
— Это в природе ястребов — убивать мелких пичужек и пожирать их, — сказал он тогда.
— Но эти несчастные цыплятки… им еще и суток нет!
Но Морган отмел все ее протесты.
— Это петушки. Они не несутся и пользы от них не будет. А моим ястребам надо чем-то кормиться. Ведь тебе нравятся мои красавцы, не так ли?
— Да. Но все же это очень жестоко.
— Таковы законы природы.
И Арлетта смирилась. Теперь мысль о том, что ястребы кормятся мясом цыплят-однодневок больше не тревожила ее.
Когда Морган скрылся в мастерской, которая располагалась у входа на соколиный двор, Арлетта перевела взгляд на сокола, сидевшего рядом с отцовским. Это был тоже сапсан, великолепный самец, размерами немного поменьше птицы Франсуа. Принадлежал он графу Роберту. Сокол, стоя на своем чурбачке, не отводил глаз-бусинок от мешочка с обрезками мяса.
— Ты тоже голоден? — пробормотала Арлетта. — Погоди минутку.
Девочка внимательно смотрела на сокола, а тот уставился на мешок с кормом. Наконец он неуклюже спрыгнул со своего насеста, угодив лапами в мелкую и грязную поилку. Птицы не только пили из нее, но и купались. Арлетту всегда забавляло, что птица, способная летать по воздуху с легкостью ангела, выглядела очень глупо и смешно, будучи посажена на цепочку в вольере.
Торбочка с живым мясом, то есть, с цыплятами, валялась около поилки. Натянув привязь, сокол пытался дотянуться до корма.
— Не смей! Повредишь себе путами лапу! Прекрати!
Арлетта наклонилась, чтобы убрать сумочку подальше от острого клюва, но Габриэль успел раньше нее и вонзил свои сильные белые клыки в мягкую кожу. Арлетта тоже ухватилась за сумку, но пес угрожающе зарычал, одурманенный запахами свежей крови и мяса.
— Габриэль, пусти! Габриэль! Вот безобразник!
Графская дочка изо всех сил тянула за свой конец сумки, пока пес, поняв, что с ним не играют, не выпустил добычу. Арлетта шагнула назад, попала ногой в поилку, поскользнулась и села задом на утоптанную землю. Сокол графа Роберта кричал и хлопал крыльями, напрасно пытаясь взмыть вверх. Он бил во все стороны клювом, кривым и острым, как сабля. Один из ударов пришелся по голове Арлетты.
Девочка завизжала и, зажав руками затылок, откатилась от сокола. Вся ее одежда сзади была сырая. Холодный ветер обдувал мокрые ноги. Она отшвырнула ногой сумку с цыплятами
— Ты клюнул меня, разбойник!
На пороге мастерской показался Морган. Один взгляд на детское лицо — и он бросился к ней со всех ног.
— Что случилось? Ты ранена? Ну-ка, покажи!
Еще на бегу Морган выпустил из рук куски кожи, за которыми ходил в мастерскую, и, оттолкнув Арлетту подальше от вольера, отвел руку девочки от затылка. По ладони растекалось блестящее и мокрое кровавое пятно. Раздвинув рыжие кудряшки, сокольничий осмотрел рану.
— О небо, какая глубокая! Маленькая госпожа, как тебя угораздило подойти так близко?! Надеюсь, ты не пыталась взять сокола в руки? Ты не пыталась покормить его?
Арлетта чувствовала, что на глаза ее наворачиваются слезы боли, но одна мысль о том, что Морган может счесть ее глупой маленькой девочкой, не давала им пролиться.
— Кормить его? Я не настолько глупа! Я помню, как ты показывал мне шрамы и говорил, что всегда носишь толстую рукавицу, имея дело с ястребами. Это вышло случайно. Габриэль… — Кровь пульсировала в такт биению ее маленького сердечка. — Ой, Морган, мне больно. Я хочу к Агате.
— Я отнесу тебя к ней.
— А твои ястребы…
— Я докормлю их потом. Рану нужно промыть и перевязать, иначе она может воспалиться. Твоя туника вся сырая и испачкана кровью, тебе нужно переодеться. И сегодня ты в последний раз пришла с этой проклятой псиной на соколиный двор!
— Прости меня, Морган. Я думала, что это он играет. Все вышло нечаянно.
— Больше не бери его сюда. Поняла меня?
Арлетта кивнула и поежилась от боли в затылке.
— Морган, корми свою живность получше, — с легкой улыбкой сказала она, — тогда они не будут клевать людей.
Морган покачал головой и, чтобы остановить кровь, крепко зажал рану Арлетты подолом ее туники, а потом, подхватив девочку в охапку, отнес ее во внутренний двор замка.
Морган надеялся передать Арлетту няне, но Агаты в зале не было.
— Наверное, она в горнице, — предположила девочка.
Морган колебался. Замковым сокольничим не полагалось показываться в горницах, и он не знал, надо ли ему отнести туда Арлетту или лучше не нарушать правил. Он отнял руку от затылка девочки. Из раны все еще сочилась кровь. Арлетта сильно побледнела, веснушки резко выделялись на неестественно белой коже. Несмотря на всю свою храбрость и решительность, Арлетта была всего лишь ребенком, и Морган не мог оставить ее без присмотра. Маленькая госпожа не имела привычки падать в обморок, но на этот раз она была в шоке Бихан снова зажал рану широкой ладонью, стараясь остановить кровотечение. Арлетта была ранена в его соколятне, и это ему надлежало доставить ее няньке.
К огорчению Моргана, Агаты не было и в горнице, убранство которой его поразило. Такой роскоши он и представить себе не мог. Стену горницы украшал начинающийся от самого пола фриз, на котором были изображены цапли в натуральную величину. Над головами птиц каменная кладка была оштукатурена и побелена, а по побелке красной краской был нанесен затейливый узор. На перекрещивающихся балках потолка были нарисованы сложной формы значки и эмблемы. По стенам, не покрытым росписями, висели толстые шерстяные ковры и гобелены. Столешницы были отполированы, а на одной из них стоял подносик с хрустальными стаканчиками. На креслах у окна лежали яркие шелковые подушечки. Кроме того, в горнице имелся большой каменный камин.