Холодное блюдо мести
Шрифт:
— У меня есть майка, — опять повторил Рома дрогнувшими губами, и Наташа схватила его за руку, чтобы прижать к себе.
— Тогда позволь, я сама тебе выберу, — сказала она ему на ухо. — В конце концов, если ты не захочешь пижаму надеть, можешь остаться в своей майке.
Она ткнула пальцем в пижаму, чем-то похожую на форму десантника, и одна из девушек ее тут же завернула, приговаривая:
— Между прочим, сейчас такая расцветка очень модна.
Все еще держа Рому за руку, Наташа отошла от отдела белья и задумалась. У нее были такие планы
Но она все же спросила:
— А как ты посмотришь на то, что мы зайдем в отдел игрушек?
Он взглянул на нее с недоверием:
— И нас туда пустят?
О Боже, что же это такое?! Можно подумать, этот мальчик ни разу не был в магазине игрушек! Неужели на свете такое бывает?
Зря все-таки она сегодня не стала слушать Олесю Евгеньевну. Пусть бы рассказала поподробнее, что же это за отношения были у мамы Гриневич со своим маленьким сыном. И как теперь вести себя с ним Наташе?
Корнелия Альбертовна не была похожа на тех мамаш, которых лишали родительских прав, на алкоголичек или бездомных, но что-то в ней было, на взгляд Наташи, странное. А еще точнее, недоброе. Как будто она была зла на весь свет. И даже этому затравленному мальчугану дала жизнь назло всем…
Наташа содрогнулась, но при этом еще крепче сжала руку Ромы, так что он удивленно взглянул на нее.
— Я не поняла: мы будем покупать игрушки или нет? — спросила она весело.
Было видно, как малыш борется с самим собой, и Наташа опять поразилась этому: может, родная мамаша заставляла его делать то, что ему не нравилось, в обмен на каждый жест доброты с ее стороны?
На всякий случай она пошутила:
— Не бойся, я ничего от тебя взамен не потребую.
Тогда он кивнул, наклонив голову. Чтобы она в его глазах не увидела… чего, интересно?
Но в конце концов, напрасно она поставила перед собой чуть ли не сверхзадачу: в один момент узнать, что это за человечек, о чем думает, к чему привык. Всему свое время. И пожалуй, ей лучше всего не торопиться.
Кто-то из классиков сказал, что зло всегда мстит за себя, а добро не обязательно вознаграждается. Но разве она ждет вознаграждения? Просто к ней в руки попал этот несчастный ребенок — а в том, что он несчастный, достаточно убедиться, посмотрев в его глаза, — и Наташа должна постараться сделать для него что-нибудь. Иначе для чего вообще она родилась на свет? Не для того же, чтобы выращивать в себе это самое мстительное зло… Может, как раз для того, чтобы добра было больше?
Как странно, что такая простая мысль прежде не приходила ей в голову. Стоит только определить свой путь, как тут же жизнь вокруг тебя обретает смысл. А вдруг этот мальчик послан ей судьбой именно для того, чтобы она получила смысл?
— Как ты смотришь на то, чтобы зайти в отдел плюшевых игрушек и выбрать себе зверушку?
— Я согласен, — тихо сказал Рома, словно что-то в себе преодолевая.
И Наташа решила, что пусть даже он выберет самую дорогую игрушку, самую большую, —
— Какие звери тебе больше всего нравятся? — спросила Наташа, перехватив взгляд мальчика на пакет, в котором лежала купленная пижамка. Значит, ему вовсе не все равно, в чем спать: в этой новой, яркой и пушистой пижамке или в своей старой майке?
— Мне нравятся львы! — сказал Рома. — Они такие большие и сильные. Они никого не боятся. Лапой как даст, и антилопа — брык с копыт!
— И тебе не жалко антилопу? — осторожно спросила Наташа.
— Не жалко. Антилоп много, и они все глупые. Только и бегают туда-сюда. А лев — царь зверей, если он не будет охотиться, львята будут голодать.
— А ты много знаешь о зверях.
— Я смотрю телевизор. У вас есть телевизор?
— Есть. И даже три.
— Три телевизора? — не поверил он. — А зачем так много?
— Один, большой, — в гостиной. Другой, поменьше, — на кухне. А третий — в спальне.
В отделе игрушек он наконец ожил, то есть перестал напоминать Наташе сухого желчного старичка, а будто вдруг вывалился из своей сморщенной скорлупы, и не то чтобы расцвел, а как бы слегка зазеленел.
Он трогал пальчиком светящиеся глаза огромных импортных собак, замирал возле висящих на ветке обезьян. Надо сказать, что оформлял отдел хороший дизайнер — вся секция напоминала огромный плюшевый зоопарк.
Продавщица собралась было подойти к ним, но Наташа взглядом упредила ее. Пусть ребенок освоится.
Наконец он остановился возле сетчатого короба, где игрушки были просто свалены огромной пестрой кучей, и оглянулся на Наташу.
— Вы разрешите? — спросила она продавщицу.
— Конечно, — сказала та.
— Выбирай все, что хочешь, — скомандовала Наташа и обернулась к продавщице: — Дайте какую-нибудь табуреточку, чтобы мальчик мог на нее встать.
Табуретку тут же принесли, и Наташа поставила на нее Рому:
— Давай ты станешь игрушки выбирать, а я буду тебя держать. А то еще нырнешь туда, как в бассейн, вытаскивай тебя потом.
— В бассейн! — счастливым эхом засмеялся он.
Дальше все пошло как по маслу. Рома как будто разморозился и реагировал на все действия Наташи вполне адекватно, так что ей не приходилось больше подбирать слова и обдумывать каждый свой шаг.
Против ожидания мальчик выбрал всего три игрушки. Первой был маленький львенок, которого можно было надевать на руку, чтобы играть в домашний кукольный театр. Наташа тут же пообещала ему, что со временем они подкупят еще кое-какие игрушки и будут ставить сказки в театре, который организуют дома. Второй была какая-то пестрая птица с высоким хохолком.
— Это Кивин, — пояснил Рома. — С ним в КВН играют.
Третьей игрушкой оказалась большая черепаха.
— Она живет на Галапагосских островах, — сказал Рома, к удивлению Наташи, опять легко произнеся довольно трудное слово.