Холодное блюдо
Шрифт:
– Какого лечения?
– Ему голову чудак этот проломил…
– Чудак?…
– Стрельцов. Величев же рассказывал… Его в Беларусь и отправили, чтобы здесь по больницам не отсвечивал.
– Ах, да, припоминаю. Лицевая кость, кажется, сломана. Прекрасно, пусть лечится, когда понадобится, отзовем… Молодец мужик!- Туманов усмехнулся. – Такому борову башку проломил. В прежние времена я бы к нему присмотрелся…- голос Алексея Михайловича дрогнул от внезапного приступа ностальгии по "прежним временам". – А за Сержем, Костя, ты присмотри.
– Паспорт у Вас с собой?
Проинструктированный надлежащим образом (от
Следователь забрал документ, раскрыл и прочитал:
– Величев Сергей Васильевич, тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения… фактически проживаете по месту регистрации?
– Что?…
– Живете там же, где прописаны?
– Да, там же.
– Спасибо, возьмите, – следователь протянул паспорт обратно Величеву. – Место работы?
– Не работаю…временно.
– Телефон, домашний или сотовый.
Серега продиктовал номер мобильника.
– Непогашенные судимости есть?
– Э-э…- растерялся Велик.
– Пишем: нет, – следователь выбил короткую дробь на клавиатуре компьютера и перевел взгляд с монитора на Величева. – Сергей Васильевич, я Вас вызвал для того, чтобы допросить…в качестве свидетеля. – Пауза перед словом "свидетеля" была крошечной, но Велик ее уловил, и ему…она не понравилась. Не то, чтобы он испугался – человеку, прошедшему суровую школу "теплых" бесед с "папой", бояться какого-то несчастного следака глупо, – но насторожился.
Казалось бы, что может сделать этот прокурорский чинуша Сереге? Пригрозить уголовной ответственностью? Очень страшно! Ха-ха. Засадить в камеру и отдать операм для выбивания показаний? Бесполезно. Островных жмуров на Величева не повесить, улик против него нет, сдавать он никого не собирается и даже без вмешательства всемогущего Тумана (как выяснилось – почти всемогущего) в скором времени выйдет на волю. Денег на адвоката хватит. А если еще Туманов вмешается – ныне, конечно, судьба Велика ему по барабану, но сам ведь говорил, что прокурора области ждет и так далее, – то Серега не просто выйдет, а пробкой вылетит. Да и вообще, будь у мусоров против него что-нибудь серьезное, его бы повесткой не вызывали, опера привезли бы в наручниках и начали бы мытарить сразу, без предисловий и излишних паспортных церемоний. Определенный опыт в данной области у Велика имелся: когда его по хулиганке принимали, с ним никто не расшаркивался, взяли за хобот и кинули в обезьянник, а потом подняли и опера ему все ребра пересчитали, дабы он явку с повинной сочинил. И так мутузили, сволочи, что синяков не осталось. Правда, когда он уже под "папой" работал и залетал, как например, за хранение ствола, с ним повежливее обращались, но без рукоприкладства все равно не обходилось. Потому бояться вроде бы не стоило, нет у органов против Сереги ничего.
Вместе с тем была в словах следователя какая-то неявная завуалированная угроза. Нет, неспроста жучила в синем мундире паузу микроскопическую сделал, неспроста. Намекает гад на то, что в качестве свидетеля допрашивает его…пока, а потом…в другом качестве допрашивать будет. И еще некий подводный смысл почудился Велику в словах следователя…
Менты – ребята коварные. Издержки работы. Даже кинофильмы о подлости оперов сняты. Классический пример – незабвенный Жиглов из знаменитой многосерийки Говорухина. Как он щипача Копченого, полагавшего, что нет
О ментовской подлости Сереге сразу после слов следователя вспомнилось. Вспомнилось и показалось, что следак ему какую-то дрянную поставу приготовил. Он хоть и не мент, а прокурорский, но одна холера – органы. Если им надо человека на нары упечь, они для этого в лепешку расшибутся, будь то хоть опер, хоть следак, ментовской или прокурорский. И Серега вдруг подумал, что этот короед в мундире вполне способен подкинуть ему улику по "мокрухе". И тогда – амба.
Не дай бог, повесят на Серегу обеих жмуров (тут бы и одного за глаза хватило), а это сто пятая УК, часть вторая – едва ли не самая гнилая статья в уголовном кодексе. Хуже только терроризм да измена Родине. По таким статьям, как ни отмазывайся, суд срок влепит на всю катушку…по самые гланды: двадцатник, а то и четвертак. Спасибо просвещенной Европе и прежнему правительству, весьма чуткому к мнению разных франков и англосаксов; в начале девяностых за подобные дела вообще лоб зеленкой мазали. Чуть что – к стенке ставили. Хотя лично для Величева разницы нема. С его брезгливостью и характером он столько лет на киче не протянет. Так что если следак подставу задумал, то судьба Серегу ждет горькая. Прощай молодость, а то и жизнь.
От столь радужной перспективы…дух захватило. Велику, в голове которого все упомянутые расклады прокрутились почти мгновенно, окончательно "похорошело". Он полностью еще от многодневного запоя не оправился, а тут…эдакие переживания. Однако низложенный бригадир справился с эмоциями и вымученно пошутил.
– Свидетелем еще не приходилось…
– Я рад, что Вы знакомы с творчеством Гайдая, но давайте пока обойдемся без юмора, – не поддержал шутливый тон допрашиваемого следователь. – Давайте серьезно…
Величев изобразил на лице нечто в духе: "Командир, тебе виднее", еще больше уверившись в том, что следак некую бяку замыслил.
– Давайте. Кстати, а по какому делу меня вызвали?
– Не догадываетесь?
– Вообще, ни ухом, ни рылом.
– А если вспомнить: может, где-то присутствовали, что-то видели, что-то делали?
– Бросьте Вы свои штучки, ничего я не видел и нигде, типа, не присутствовал! – возмутился Серега
Следователь недоверчиво хмыкнул и осклабился:
– Если нигде, то извините. Дабы удовлетворить Ваше законное любопытство, поясняю, что я расследую уголовное дело, возбужденное по факту убийства двух лиц, трупы которых были обнаружены на острове Гладышева. Вы удовлетворены, Сергей Васильевич?
– А я тут причём!?
– Не надо нервничать. Надеюсь, что… хм… непосредственного отношения к убийству Вы не имеете, иначе я допрашивал бы Вас в другом качестве. Необходимо прояснить кое-что…
– Я не при делах, и прояснять мне нечего! С роду мокрухами не занимался, – довольно убедительно соврал Величев.
Следователь такое отношение к "мокрым делам" одобрил:
– Очень хорошо. И не занимайтесь. И давайте сразу условимся: я спрашиваю, Вы отвечаете. А комментировать мои слова или эмоции проявлять не нужно. Договорились?
– Договорились.
– О том, что нужно говорить правду знаете? Вы человек опытный, должны знать. А если нет, то я Вас предупреждаю об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, потом в протоколе распишитесь,- прокурорские пальцы угрожающе зависли над клавиатурой.- Фамилия Никитин Вам о чем-нибудь говорит?
– Никитин?…- Денисюк говорил, что сразу "вспоминать" не стоит, надо немного "подумать".
– Никитин Андрей Иванович.
– Андрюха Кривой что ли?
– Он самый.