Холодное, холодное сердце
Шрифт:
— А если не появится?
— Установлю наблюдение за его дочерью в Нью-Йорке. Рано или поздно он отправится ее повидать. Тут-то мы на него и выйдем.
— Хорошо, Лу. Бросим кости еще раз. Но если он выкинет какой-нибудь новый фокус, я хочу, чтобы его задержали. Немедленно. Понятно?
— Да, сэр, — сказал Грегус и услышал в трубке сигнал отбоя.
Он спустился на первый этаж явочной квартиры, где были установлены компьютеры и средства связи. Занавески были плотно задернуты. И электронная панель, занимавшая большую часть стены, ярко сверкала зелеными, красными и янтарными огоньками. Примыкающую стену заполняли четыре больших компьютера, цветные
— Есть что-нибудь новенькое?
— Ничего сверхважного, — сказал Хэк, не отрывая глаз от экрана. — Я просмотрел все кредитные карточки Малика. Ничего необычного.
— А что ты хотел установить?
— Какие покупки он делал регулярно в окрестностях Шарлоттсвиля. Так можно было бы узнать, где он проводит большую часть своего времени. Выяснить, где его логово, которое вы ищете.
— Нет ли каких-либо квитанций о штрафах за неправильную парковку или превышение скорости?
— Нет. Он тщательно соблюдает все правила, или ему просто везет.
Хэк достал стопку отпечатанных на принтере листов и вытащил один.
— Я также проверил его кредитную карточку на покупку бензина. Тут я кое-что раскопал. Он дважды заправлялся второго сентября. Один раз в Делавэре, другой — в Нью-Йорке, если говорить точно, в Бруклине. Еще дважды четвертого сентября. Один раз в Бруклине, второй раз — в Уоррентоне, Вирджиния. Даты совпадают с временем расследования полицией похищения бумаги, предназначенной для печатания денежных знаков.
— Можно предположить, что наш приятель ездил в Бруклин, чтобы повидать своих русских дружков-мафиози, а через два дня вернулся домой?
— О да, — сказал Хэк и, снова просмотрев пачку, вытащил из нее другой лист.
— Тут у меня для вас кое-что о Джули Хаузер, репортере «Вашингтон пост».
— Я же тебя ясно предупредил, чтобы ты не пытался проникнуть в компьютерную систему «Вашингтон пост»! — взорвался Грегус.
— Я получил эти данные не оттуда, босс, — сказал Хэк. — Я узнал номер ее машины от группы наблюдения. У нее вирджинский номер. В этом штате принято ставить на автомобильных номерах номер страховой карточки. Короткие электронные переговоры с банком данных вирджинской автоинспекции установили, что у Хаузер были нью-йоркские права еще до получения вирджинских. Короче, я связался с Олбани, затем с отделом занятости нью-йоркской мэрии, пользуясь номером ее страховой карточки. Она — бывший полицейский. Нью-йоркский детектив из отдела расследования убийств. Прослужила десять лет, затем вышла в отставку. Хотите ли знать, почему?
Несколько мгновений Грегус молчал, заинтригованный. Затем сказал:
— Да. Выясни о ней все что можно.
— Ну, вы даете, босс, — сказал Хэк с широкой ухмылкой. — Ведь это охватывает всю ее жизнь, вплоть до рождения. А может быть, и историю ее родителей.
— Попытайся ограничить свой размах, — сказал Грегус. — Узнай то, что может пригодиться.
— Хорошо.
— Как насчет записи телефонных разговоров Малика?
— Я как раз хотел это сделать, когда вы вошли.
— Так сделай, прямо сейчас. Если что-нибудь раскопаешь, сообщи, я буду в кабинете.
Грегус зашел в маленький, отделанный панелями орехового дерева кабинет рядом с кухней,
Все разговоры Малика с проверяющим, длившиеся более шестисот часов, были записаны на этих катушках. Грегус не имел ни малейшего понятия, каким образом эти разговоры могут пролить свет на теперешнее поведение Малика или его планы, но это было все, чем он сейчас располагал.
Он стал выдвигать ящики стола в поисках коробочки зубочисток, с которыми редко расставался с тех пор, как бросил курить.
В нижнем ящике, на стопке регистрационных журналов, лежала пачка сигарет. Грегус долго смотрел на нее, прежде чем протянул руку. Вот уже десять месяцев, как он бросил курить. В таком напряжении долго не продержишься, подумал Грегус, сдирая прозрачную обертку. Крутанул колесико настольной зажигалки, закурил и глубоко, с наслаждением затянулся, затем удовлетворенно вздохнул, между тем как в наушниках продолжал звучать голос Малика.
Глава 12
С первым проблеском восхода с взлетной площадки около академии ФБР в Куантико, Вирджиния, в воздух поднялся вертолет «Белл Джет Рейнджер». Единственным его пассажиром был спецагент ФБР Джек Мэттьюз. Он пытался вздремнуть во время короткого перелета в Шарлоттсвиль. С того момента, как было найдено первое тело, он позабыл, что существует восьмичасовой рабочий день, а за последние два дня спал всего семь часов. Он был предельно утомлен и физически и умственно. Большую часть предыдущего дня он провел в изматывающей дискуссии с ведущими экспертами из отдела исследования прикладной психологии.
При расследовании убийств, после ареста подозреваемого, в лабораториях ФБР успешно применялись тесты на серологические реакции, анализы ДНК, микроскопическое исследование волокон, снятие отпечатков и другие чудеса криминологии. Но они практически бесполезны при определении типа личности преступника.
Эксперты, специализирующиеся по психологическому профилированию маньяков-убийц, смотрели на те же свидетельства под другим углом зрения. Они исследовали прежде всего психические извращения и выверты. Методы и стиль убийцы, незначительные, как бы не имеющие отношения к убийствам поступки, в которых проявилась его индивидуальность, результаты лабораторных исследований, цветные фотографии тела и того места, где оно было найдено, и все наличные свидетельства — все это рассматривалось не с криминологической, а скорее с психологической точки зрения, как проявления извращенной натуры преступника. Это давало возможность определить тончайшие особенности его «почерка» и подвергнуть анализу его больной ум.
В случае с «Трупосоставителем» — это словцо внушало им отвращение, но его так часто использовала пресса, что они применяли его ради удобства, — надо было ответить на специфические вопросы. Почему убийца так калечит своих жертв? Почему вырезает лишь сердце? Оставляет ли он его себе как некий сувенир? Не проявляет ли он каннибальских инстинктов? (Они полагали, что нет.)
Ритуальны ли наносимые увечья или это плод изощренных психосексуальных отклонений? Почему преступник выбрал именно это место, чтобы выставить тело напоказ? Почему убийца так тщательно скрывает улики, а вместе с тем оставляет записку и сколок краски — вещественные доказательства?