Холодное пламя Эригона

Ливадный Андрей Львович

— Да очень похоже… Схематичное двухмерное изображение нейронов и их соединений.

— Саша я тебя сбил?

— Нет. Все в порядке. Не понимаю почему обычные сканеры не берут изображение… Да и мне оно стоило небывалого напряжения. Увидел почти на пределе сил. Что-то в обшивке явно экранирует сканирующие излучения, причем в комплексе, все сразу.

— Передохни. Нам некуда торопится. Артефакт теперь уже никуда не денется. Он наш. Пока полностью его не исследуем — не уйдем отсюда.

— Да я в порядке. Отдышался уже. Опыта у меня маловато.

— Ничего. Наверстаешь быстро. Эх, мне бы твои способности… — Посетовал Кирсанов. — Ты давай, присядь, что-то мне не нравятся показания твоей системы жизнеобеспечения.

— Да все уже. Я в норме. Можем продолжать. Но, как

здорово, вспомню — дух захватывает. Чистый адреналин.

* * *

Несколькими минутами позже они вступили в узкий, но высокий овальный проход, уводящий в недра загадочной конструкции.

Скафандр Александра теперь двигался под управлением Ивана Андреевича, в то время как мнемоник полностью сосредоточился на восприятии окружающего, посредством сканеров кибермодулей. Они медленно продвигались вперед; все, что воспринимал и визуализировал рассудок Трегалина, автоматически передавалось двум кибернетическим системам гермоэкипировок, записывалось, по возможности ретранслировалось на борт вездехода.

Пока что ни один байт бесценной информации не был утерян, более того получалась уникальная синхронная запись: внутренний взор мнемоника и реальная съемка посредством множества точечных видеокамер, впоследствии могли быть наложены друг на друга для более точного анализа данных и моделирования внутренней структуры артефакта.

— Иван Андреевич… — Трегалин внезапно остановился. — Странное дело, изнутри сканирующее излучение свободно проходит сквозь обшивку.

— Я заметил, но не хотел тебя отвлекать.

— Да я уже понемногу обвыкся. Видите, сетка соединенных между собой «клякс» не двумерна, как показалось сначала. Когда сканирование направлено отсюда, изнутри, видны еще два слоя, только они выходят на внешнюю и внутреннюю части обшивки, соединяясь в плотные группы.

Кирсанов видел все, о чем говорил Александр благодаря прямой трансляции данных на проекционное забрало своего шлема. По желанию он мысленным усилием двигал изображение, укрупняя или, напротив, отдаляя участки визуализированных структур.

Да, действительно построение кляксообразных пятнышек, соединенных между собой тончайшими, едва приметными нитями, образовывало три слоя. Основной располагался в обшивке, на глубине полуметра, он был наиболее насыщен и распределен равномерно, внешний и внутренний слои не являлись проекцией друг друга, расположение групп пятен разнилось, — по внешнему слою обшивки они размещались симметричными розеттами, внутри же, напротив, не обнаруживали в своем построении упорядоченных плотных скоплений и казались разбросанными как попало, но стоило уменьшить масштаб изображения, чтобы взгляд охватывал большую площадь, и тут же проявлялась еще одна закономерность: внутри взгляд тот час обнаруживал геометрические фигуры в виде линий, дуг, окружностей, овалов, реже — многогранников.

Кирсанов и Трегалин прошли метров двадцать пять, когда Александр произнес:

— Иван Андреевич, больше не могу. Нужно остановиться.

— Хорошо, Саша. Ты в порядке?

— Напряжение очень велико. Не выдерживаю. Начинает все мутиться в голове.

— Отдышись. Если чувствуешь что все — сразу скажи, мы вернемся.

— Да пока нормально. Только придется делать паузы. Надо было вам, Иван Андреевич брать опытного мнемоника.

— Нет, Саша. Зачем мне человек с затертым взглядом? Ты видишь все внове, учишься, постигаешь уникальные способности своего разума. Процесс фактически творческий, интимный, или ты мне возразишь?

— Так и есть. А после экспедиции не прогоните?

— В институт возьму. На штатную должность. У нас с тобой теперь на Эригоне непочатый край работы. — Кирсанов говорил с придыхом, чувствовалось, как сильно он волнуется в эти минуты, как важно для него все происходящее, и у Трегалина создавалось стойкое ощущение, — важно не из-за славы или денег, важно потому что дух захватывает и живешь в такие моменты на полную катушку, когда каждый шаг открытие…

— Запись как? Нормально? — Чтобы немного отвлечься, унять сердцебиение спросил Александр, но быстро понял, что отвлеченных тем теперь попросту не существует.

— Запись

идет прекрасно. Ты молодец, что сумел рассмотреть все три слоя. Эта структура, вкрапленная в обшивку, кажется мне чрезвычайно-важной, видимо, именно в ней скрыто понимание функциональности всего комплекса. Но ты лучше скажи мне: структуру самих пятен распознать можно? Вся надежда только на тебя, я проверял, — ни один сканер не обнаруживает сеть, даже в тех местах, где я точно знаю, что пятна расположены у самой поверхности. Они словно глотают излучение сканеров…

— А может так и происходит? Если действительно предположить что перед нами космический корабль, то розетты по внешней стороне обшивки вероятно являются энергопоглощающими устройствами. — Предположил Александр. — Тогда срединный слой — место накопления и перераспределения энергии, а внутренний… Внутренний, быть может, работает как наши эмиттеры суспензорного поля, [23] тогда вот ответ: почему нет переборок и палуб! Они вполне могли состоять из поля, аналогичного нашей суспензорной защите!

23

Суспензорное поле — в отличие от иных видов энергетической защиты электромагнитная суспензия активно взаимодействует с окружающим веществом. В идеале для ее работы подходит любая газообразная среда. Прототипом для создания суспензорного поля являлись древние разработки, предполагавшие устанавливать на космических кораблях специальные электромагнитные улавливатели, предназначенные для сбора разреженного межзвездного газа, который в дальнейшем использования в качестве активного вещества для силовых установок.

После открытия феномена гиперсферы, данная технология утратила свою актуальность, — изменился сам принцип перемещения космических кораблей. Однако спустя века о ней вспомнили, в связи с разработкой аварийных защитных систем, в частности речь шла о средствах борьбы с декомпрессией отсеков. В итоге было запатентовано и воплощено на практике несколько систем, использующих один и тот же принцип: газ или иная взвесь вещества (широко известна практика использовании пыли на безвоздушных мирах) попадая в зону действия магнитного поля, излучаемого эмиттером, уплотняется до такой степени, что между отдельными молекулами (либо частицами вещества) возникают насильственные взаимосвязи. В результате получается пленка, способная выдержать давление в несколько атмосфер. Первые устройства суспензорной защиты появились на космических кораблях к финалу Галактической войны. Позже, с развитием нанотехнологий, появились различные модификации суспензорной защиты, использующие два типа эмиттеров, основной, и вспомогательные, которые благодаря своим микроскопическим размерам внедряются непосредственно в структуру защитного поля, позволяя гибко настраивать его режимы и пространственную конфигурацию (например, это необходимо для формирования локальных проходов в защитном поле).

Кирсанов ответил не сразу. Некоторое время он обдумывал слова Трегалина и лишь затем произнес:

— Саша, строить гипотезы сейчас ни к чему. Вредно. Хорошо ты прав, а если нет? Приняв определенное предположение, мы можем пропустить что-то важное, понимаешь?

— Да, понимаю… конечно…

В этот миг их диалог был прерван самым неожиданным образом: стены, свод, да и базальтовый пол пещеры внезапно содрогнулись, вниз, множа вибрации и порождая оглушительный грохот, рухнуло несколько многотонных ледяных глыб.

— Что такое?! — Кирсанов едва удержал равновесие.

— Обвал! — Александр, не смотря на внезапность, уже успел сориентироваться. — Пронесло, похоже, — несколько глыб сорвалось от свода, но ни одна не задела вездеход…

— Больше ничего не ощущаешь?

— Рост температуры. Резкий термальный всплеск. Далеко. Наверху, и в стороне. Боюсь это в районе посадочной площадки «Эрголайна»

— Что ты говоришь, Саша?!

— То, что ощущаю. Похоже, там произошла авария или катастрофа… Точнее не скажу, слишком далеко…