Холодное пламя Эригона
Шрифт:
Он добровольно вошел в число немногих, кто решился пойти на трансформацию, чтобы возглавить силы планетарной обороны, но даже такая жертва не смогла изменить предопределенного хода событий.
— Почему мы проигрываем, погибаем? — Спросила Айла, когда перестал дрожать воздух, и перед ней, наконец, появился Зорг, такой же, каким она его помнила, любила.
— Никто из нас уже не умеет воевать. — Ответил он, присаживаясь рядом на поваленный взрывом его же штурмовика ствол дерева. — Ты умеешь убивать, Айла?
Вопрос прозвучал неожиданно, и она не сразу нашлась
— Когда-то давно умела. — Подумав, произнесла она. — Но я уже почти не помню той поры, даже не смогу сказать, сколько прошло времени после последнего конфликта и великого бегства.
— Я тоже не помню, сколько прошло времени. Не в этом суть. Дело в том, что мы тогда приняли гибельное решение, отказавшись от борьбы, посчитав, что космос необъятен, и мы сумеем скрыться на его просторах.
— А ты уверен, что машины, атаковавшие планету, принадлежат той же расе, с которой мы сражались когда-то?
Зорг печально и пристально посмотрел на нее, так что у Айлы холодок пробежал по коже, и лицо изменило свой цвет, выдавая наивысшую степень волнения, какая только могла посетить высшее существо, способное созерцать рождение и гибель звезд, не испытывая при этом иррациональных эмоций.
— Нет никакой разницы, какая цивилизация в данный момент противостоит нам. Дело не в отдельной расе. Теперь я понял, уже окончательно: таков закон Вселенной. Ты помнишь расу Учителей? Они тоже думали, что будут существовать вечно, отдельно от суетного мира, паря над ним, не позволяя сиюминутным проблемам нарушить вечность мысли. Теперь ответь мне Айла, что стало с ними?
— Они исчезли, Зорг. Ты же знаешь не хуже меня. Последний из расы учителей погиб накануне великого бегства. Но они оставили нам технологии, позволившие возродить цивилизацию, и развиться до небывалых высот. Посмотри вокруг, разве наш мир не прекрасен? Разве мы нарушили что-то в биосфере приютившей нас планеты? Наша поступь не тревожит даже былинки, парящие города кажутся просто облачными замками…
— Даже сейчас? — Перебил ее Зорг.
Айла осеклась.
Край города продолжал бороздить землю, валить вековые деревья, вот на его пути появился небольшой городок, выстроенный коренными жителями планеты. Они стояли еще в самом начале пути своего развития и сейчас не понимали, что же такое рухнуло на их головы, почему огромный облачный замок вдруг оказался материальным, а его внезапно падение принесло с собой катастрофу.
— Посмотри, что они делают.
Маленькие фигурки, не взирая на опасность, карабкались на край города, затем, собираясь группами, бежали по накрененным улицам, врывались в дома, что-то вытаскивали на улицы, с хохотом сбрасывали вниз, в некоторых местах, по вине забравшихся наверх мародеров, ломались механизмы, происходили маленькие техногенные катастрофы, от них начинались пожары, и становилось ясно, что город обречен, даже если удастся отбить атаку из космоса, эти маленькие существа добьют город с земли.
— Почему же так происходит Зорг? — В голосе Айлы прорвались нотки отчаянья. — Мы ведь не причиняли вреда никому, ни тем, кто вторгся из космоса ни, тем более, местным
— Это и есть закон, Айла. Вселенная враждебна. Если мы не станем защищаться, то погибнем.
— Защищаться? Убивать? Кого? Этих маленьких неразумных существ?
— Всех, — жестко ответил Зорг. — Всех, потому, что одни будут нас ненавидеть за то, что мы умнее их, другие станут испытывать неприязнь из-за непонимания, которое очень быстро порождает страх, третьим захочется жить в нашем городе, или просто разграбить его, четвертым потребуется эта планета, и тогда они убьют и аборигенов и нас.
— Страшно…
— Согласен. Мне тоже страшно. Мы постигли множество законов Вселенной, овладели могучими энергиями, наша техника совершенна, почти до абсолюта, нам нет нужды убивать, но приходят другие и вынуждают нас. Я пережил смерть уже десятки раз за истекшие сутки планеты, и больше уже не могу, да и смысла не вижу. Мы стали слишком добрыми, созерцательными, но не мудрыми — иначе позаботились бы о собственном будущем, создали бы непреодолимый заслон, а теперь уже поздно, слишком поздно что-то менять. — Он говорил очень быстро, словно боялся что не успеет высказаться до конца, прежде чем произойдет нечто окончательное, роковое…
— А если мы снова, прямо сейчас соберемся все вместе, призовем все наши знания, ударим по врагу?
— Чем ударим? Я только что был на орбитах. В пространстве сотни тысяч чужих кораблей. Ими управляют не живые существа, — машины. Нам даже не с кем вступить в переговоры.
— И никак не выяснить, откуда пришла армада?
— Уже нет времени выяснять.
— Понимаю… — Она вскинула взгляд. — Но я не хочу, чтобы ты исчез навсегда. И сама не хочу исчезнуть. Давай, призовем других, и станем думать, как нам быть?
— Есть ли смысл, Айла? Мы были беспечны. В нашем распоряжении имелись века, но их не использовали. А что можно сделать за оставшиеся часы?
— Для планеты — ничего. Для себя — очень много.
— Объясни? — Попросил Зорг.
— Нас все еще миллионы, верно?
— Я не знаю точной цифры. — Пожал плечами Зорг.
— Она не важна. Важно, что нас по-прежнему много и каждый прошел в свое время науку трансформации.
— Ну и что? Я не вижу выхода, Айла. В состоянии энергетической сущности мы не способны противостоять вторжению. У нас не осталось техники, которая управляется на мысленном уровне.
— Зато она есть у врага.
— Я не понимаю тебя. Говори яснее… — Зорг начал злиться и Айла подумала: к нам возвращаются чувства, возвращаются быстро. Значит далеко не все потеряно. Прав Зорг, мы могущественны, но не мудры…
— Вот что следует сделать: мы с тобой должны собрать остальных и предложить новый путь. Путь нашей расы.
— В чем он заключается?
— В исчезновении. Мы не можем ответить ударом на удар, потому что утратили осторожность, забыли про войны, что вели наши предки, забыли, как исчезла раса Учителей, передавшая нам большинство современных способностей и знаний. Ты сделал правильный вывод Зорг, Вселенная враждебна. Но мы обладаем силой, способной изменить данность.