Холодное солнце
Шрифт:
Раджкумар указал на закрытую дверь. За ней их ожидала мертвая женщина. Как бы ни была она молода, как бы ни была красива, Патель знал, что, стоит ему открыть дверь, и его окутает смрад насилия, дыхание смерти. На этот раз желудок едва ли выдержит.
Сержант сделал глубокий вдох.
– Я бы попросил защитный костюм. Не хочу нарушать целостность места преступления.
Изумленные лица, приглушенные голоса. На губах Чандры заиграла улыбка. Она велела помощнику принести требуемое.
Пока они ждали, к Чандре обратился констебль:
– Мэм, мы обнаружили телефон под кроватью. Криминалисты упаковали
Он показал пакет со старой «Нокией». Пателю вспомнились черные брикеты из середины девяностых.
– Найдите зарядник, – распорядилась Чандра. – Когда снимете отпечатки, зарядите, включите и запишите все, что там есть.
– Вряд ли это телефон Сариты.
– Мы нашли тут «Айфон» седьмой модели, над ним уже работают.
Прибыла спецодежда. На глазах у всех, стоя на открытой кухне, Патель влез в костюм. Пластиковый комбинезон, перчатки, шапочка, бахилы. Сержант поставил флакон с «Ино» на барную стойку и достал из буфета чашку. Когда он открыл кран, до него через всю комнату донесся возглас Раджкумара:
– Из-под крана?.. В Индии не стоит пить воду из-под крана, мистер Па-тиль. – Шеф полиции отыскал взглядом констебля. – Ты! Принеси бутылку «Бислери».
С отеческим сочувствием Раджкумар смотрел, как Патель размешал «Ино», выпил залпом и несколько раз рыгнул.
Они сгрудились в ожидании, как родственники собирались, чтобы проводить любимого племянника в его первую дальнюю поездку.
– Что ж, – Патель повернулся к Чандре с энергичностью, которой не ощущал, – приступим.
Она ухмыльнулась из своего целлофанового кокона. Им открыли дверь в спальню, и они вошли. Чандра притворила за собой дверь.
Патель судорожно вдохнул. Тело лежало на кровати, это было и так очевидно. Он решил, что взглянет на него в последнюю очередь.
Сквозь шторы сочился густой, водянистый свет. Освещение оставалось включенным, от дорогой медной люстры разливалось бледно-золотистое свечение. У мисс Мохан определенно был хороший вкус. Патель еще раз взглянул на окна. Черные шторы из тонкого шелка собраны в складки по краям. Кровать «кинг сайз», атласное покрывало тоже черное. В поле зрения просочилось ее сари – материя красного цвета. Очень скоро придется его рассмотреть…
Пателю хотелось составить представление о личности жертвы, не запятнанное обликом беспомощного мертвого тела, прежде чем факты вроде внешности, роста и фигуры повлияют на его видение. Сара наверняка одобрила бы его.
Платяной шкаф чуть приоткрыт. Пальцем, затянутым в латекс, Патель тронул край створки, подальше от ручки, и открыл ее полностью. Несколько рядов аккуратно развешанной одежды. Чуридар, шальвар… [14] Не то, что привыкли носить женщины в его семье. Изысканно, умело оформлено, никаких кричащих расцветок или оборок. Приглушенные цвета, мягкие контрасты. Чандра встала рядом и глянула на содержимое шкафа. Ее собственная одежда – шальвар с оранжево-зеленым орнаментом – хоть и неплохого качества, но все же не шла ни в какое сравнение с одеждой мертвой женщины. Одежда Чандры отвечала требованиям ее профессии и полностью скрывала фигуру. Проявление женственности – Патель понимал это – подорвало бы ее авторитет как офицера полиции.
14
Разновидности
Сержант взялся за нижнюю часть выдвижного ящика и потянул на себя. Красивое, хорошо скроенное нижнее белье. Был ли это аромат моющего средства или Сарита пользовалась особым парфюмом для одежды? Патель запустил руку в шелковую бездну в поисках флакона с пачули.
– Вы так и не взглянули на тело. – Чандра стояла излишне близко, ее подбородок едва не касался его плеча.
Патель, не ответив, задвинул ящик и выдвинул другой. Бюстгальтеры – дорогие, шелковые, соблазнительные. Размер чашек меньше, чем у Сары.
Чандра отодвинулась, кашлянула, воздерживаясь от комментариев.
Патель закрыл шкаф. Обувь, вероятно, хранилась в прихожей, у входной двери. Вряд ли осмотр обуви дал бы ему нечто иное. Умершая женщина обладала изысканным вкусом, который вполне соответствовал месту жительства и положению в обществе.
Сбоку от шкафа помещался туалетный столик. Не помешало бы осмотреть ювелирные украшения и косметику. Зеркало над столиком было обращено к кровати. Пателю не хотелось видеть тело таким образом.
Пора взглянуть на нее.
Сарита Мохан тихо лежала посередине кровати. Ноги вместе, руки вдоль тела, лицо смотрит в потолок. Она словно плыла по черному атласному морю. Патель начал с ног. Босые; ногти покрыты серым лаком с металлическим отливом, пятки ухожены и без единого изъяна. На пальце правой ноги тонкое серебряное кольцо. Патель двинулся выше.
Сари красного цвета, традиционного кроя. Шелк не такой, из которого изготовлены шторы, и окраской отличается от остальной одежды. Полотно цвета розы, вышитое золотой нитью, с синим орнаментом по краю. Среди его родни подобных сари никто не носил.
– Полагаю, эта разновидность сари из Южной Индии?
– Канчипурамский шелк, традиционный свадебный наряд в южной части Тамилнада.
Красное сари в целом выбивалось из гардероба Сариты Мохан. Собственно, в шкафу висели всего два сари – черное со ржаво-красной каймой и темно-зеленое с черной вышивкой. По всей вероятности, дизайнерская работа.
Патель знал – остались воспоминания о бабушке, – что золотая нить в действительности была серебряной и лишь покрытой золотом. А шелк ткался из нити, добытой из кокона шелкопряда. Кажется, коконы варили вместе с куколками внутри… Он приподнял краешек материи у ног Сариты. Тяжесть, как он знал, говорила о количестве серебра в ткани. Это сари оказалось легким – шелка больше, чем серебряной нити. Таким сари довольствовалась бы невеста из бедной семьи.
Не важно, как далеко от Индии он рос, – местные традиции пронизывали его насквозь. Патель впитал их вместе с едой, перенял от семьи, а также из бесконечных индийских программ, которые постоянно смотрели в родительском доме. В доме, где с ними проживали бабушки и дедушки, которые привезли с субконтинента и свой жизненный уклад – термобелье под сари, сандалии с носками, бхаджи, чечевица и рис в любой трапезе. Ничуть не изменившись, они сумели приспособиться к жизни в холодной, сырой стране. Его присутствие здесь казалось нелепым. Местный по крови, но в шкуре чужака. С той разницей, что и шкура та же самая.