Холодное время

Варгас Фред

– Версаль будет, конечно, попрестижнее Мальвуазина. Учитывая суммы, поставленные на карту, Мафоре выбрал солидную контору. Очень, кстати, красивое помещение, старинная деревянная отделка с пола до потолка, обюссонские гобелены, в том числе сцена охоты с парочкой непристойных деталей, как…

– Данглар, прошу вас, –

оборвал его Адамберг.

– Извините. Нотариус еще не закончил оценку имущества, но предположительно речь идет о пятидесяти миллионах евро. Представляете? Раньше было еще больше, но Анри Мафоре вложил собственные средства в исследования откачки СО₂ и повторного использования отходов. В департаменте Крёз завершается строительство опытного завода, на котором должны испытать новые технологии. Благодетель и крупнейший ученый, нотариус все подтвердил. Год и пять месяцев тому назад он составил завещание.

– Ну, давайте, – сказал Адамберг, вынимая из кармана пиджака мятую сигарету.

Комиссар, якобы бросив курить, таскал сигареты у сына, засовывая их прямо в карман, где они гнулись и крошились, начиная новую жизнь на свободе.

– Все состояние отходит его сыну Амадею при условии, что он завершит строительство завода и проследит за вводом его в эксплуатацию. За исключением ста тысяч евро, завещанных Виктору, и пятисот – Селесте.

– Ну, с Селестой все ясно, – сказал Адамберг. – Но сто тысяч евро секретарю – редкое явление. Интересно, за какие такие заслуги он удостоен столь щедрого вознаграждения.

– Проблема в том, комиссар, что эти люди относятся к деньгам совершенно иначе, чем мы. За подобную сумму могут и убить.

– Убить Мафоре – да, но не учительницу математики.

– Разве что… – сказал Данглар, – план состоял в том, чтобы совершить до того еще одно убийство, сопроводив его тем же замысловатым

знаком для отвода глаз. Тогда мы имеем дело с обычной ловушкой.

– Мне записывать? – спросил Жюстен. – Ведь это уже не отчет, а комментарии к нему.

Педантичность Жюстена была ценным качеством, и на его блестящие протоколы можно было полностью положиться, но ее маниакальная составляющая очень раздражала.

– Да, Жюстен, записывайте все, – приказал Адамберг. – А как Виктор или Селеста узнали бы о существовании Алисы Готье?

– Виктор знал ее лично, по Исландии, – ответил Данглар. – Что касается Селесты, то она, порывшись в вещах Мафоре, могла наткнуться на какую-нибудь переписку между ними. Если полицейские поверят в два самоубийства, тем лучше. Если их введет в заблуждение Исландия, тоже хорошо. А на худой конец останется причудливый знак, придуманный, чтобы сбить нас с толку. Замечательная работа, учитывающая логику полиции.

– Не исключено.

– Согласен, – поддакнул Жюстен. – Но записывать я это не буду, – уточнил он себе под нос.

– А как они узнали о завещании? – не уступал Адамберг.

– У Мафоре хранилась копия, – сказал Данглар. – Найти ее невозможно. Я разъединяюсь, комиссар, пойду закажу нам столики в ресторане. Кстати, я знаю, почему это место называют Брешь. К нашему расследованию это не имеет отношения, но, по-моему, любопытная история. А, извините, Пеллетье – вот что важно. Он ничего не получит. То есть больше ничего. По предыдущему завещанию ему полагалось пятьдесят тысяч евро. Но, по словам нотариуса – он держится официально, но вполне доброжелательно и вообще отличается манерами старого дворянина, хотя я думаю, что приставка “де” в его фамилии была присвоена незаконно, поскольку все де Мар…

Конец ознакомительного фрагмента.