Холодные объятия

Арментроут Дженнифер Ли

– Ты не понимаешь! – Ветер хлестал нас, но я почти ничего не чувствовала. – Я чертовски злилась в тот момент, когда выбило стекла, и досадовала на Мэддокса, который не так на меня смотрел, а потом он упал с лестницы! И вы с Даникой говорили, что чувствуете во мне демона верхнего уровня. Ты сам это сказал!

– Но это не значит, что ты ходишь и убиваешь людей направо и налево, даже не догадываясь об этом! – Ветер, казалось, подхватил эти слова и швырнул их ему в лицо. – Я знаю тебя, Лейла.

Мои ресницы увлажнились, когда я попятилась назад.

– Ты просто не хочешь,

чтобы это оказалось правдой, и становишься слепым…

– Я не слепой. – Он подался вперед, схватив меня за плечи. – Я точно знаю, что я вижу, когда смотрю на тебя. Я точно знаю, что чувствую, когда прикасаюсь к тебе. Я знаю, что, несмотря ни на что, ты никогда не причинишь мне зла. И потому уверен, что все это делает кто угодно, только не ты.

Я покачала головой:

– Ты не можешь…

Он не дал мне договорить, прижал меня к своей груди и приподнял, так что пальцы моих ног едва касались земли. Я в ужасе округлила глаза, когда до меня дошло, что он собирается сделать, чем готов рискнуть только ради того, чтобы доказать свою искренность и правоту. Мне стало не по себе. Я дернулась назад, но было слишком поздно. Я не могла сбежать от него. Как всегда.

Зейн поцеловал меня.

Глава 29

Мой удивленный вздох потонул в его губах. Я уперлась руками ему в грудь и попыталась его оттолкнуть, но он держал меня мертвой хваткой, и… о боже, это было вовсе не невинное порхание губ, которое заканчивалось, не успев начаться.

Это был настоящий поцелуй.

Тот самый, что разбивает сердца, а потом соединяет их навеки. Его губы – требовательные и жадные – накрывали мой плотно сжатый рот. Глубокий звук вырвался из его груди, когда он покусывал мою нижнюю губу. У меня перехватило дыхание. Зейн вошел во вкус, углубляя поцелуй. Его язык проник в мой рот, играя с моим языком, и я вдохнула его аромат, потому что уже ничего не могла с собой поделать – он заполонил меня собою, и я сгорала в его огне.

Когда он, наконец, отстранился, я закричала – то ли оплакивая его, то ли страдая от сознания неминуемой катастрофы.

Зейн держал меня за плечи, не отпуская моего взгляда. Но он стоял, не бился в судорогах, не падал на землю, превращаясь в чудище из ночного кошмара.

Мы уставились друг на друга, оба тяжело дышали.

– Ты… ты в порядке?

– Да. – В его голосе как будто сквозило удивление. – Со мной все хорошо.

– Не понимаю, – прошептала я, глядя ему в глаза.

Уголок его рта дернулся вверх.

– Я говорил тебе, Букашка Лейла. Черт возьми, я же говорил!

Мое сердце уже отбивало чечетку.

– Бред какой-то. Это невозможно. Что-то должно…

Зейн заткнул меня поцелуем, заставляя забыть обо всем, кроме ощущения его губ на моих губах. Я даже не догадывалась, что можно довести до умопомрачения одним только поцелуем.

Меня снова опустили на землю, и его руки скользнули к моим щекам, наклоняя голову назад. Я застонала в поцелуе, который становился все более жарким и глубоким, и инстинктивно схватила его за плечи.

Не знаю,

что на нас нашло. Наверное, мы слишком долго жили с сознанием невозможности того, что другие считали само собой разумеющимся. А может, вырвался наружу ураган эмоций, который мы сдерживали много лет. Может, в этом порыве было нечто большее, чем страсть. Да какая разница! В любом случае, обещание, которое я дала себе прошлой ночью, рассыпалось, как высохший лепесток. Я растворилась в Зейне.

Наши губы не отрывались друг от друга, когда он схватил меня за талию и снова оторвал от земли, так что мои ноги сами обвили его бедра. Мне казалось, что мы никогда не перестанем целоваться. Даже если рядом с нами приземлятся Альфы и станут танцевать голышом.

Его руки блуждали по моей спине, запутываясь в волосах, и постепенно спустились к бедрам. Дрожь сводила меня с ума. Он сделал несколько шагов, и в следующее мгновение я оказалась прижатой спиной к «Импале».

Я погрузилась пальцами в его шелковистые волосы, когда он освободил одну руку, потянувшись к дверце. У этого парня определенно имелся навык, потому что каким-то образом ему удалось открыть заднюю дверцу машины, не прерывая поцелуя.

Он согнул ноги в коленях, и мы оказались в тепле, на заднем сиденье. Он придавил меня своим длинным телом, продолжая целовать, высасывая из меня остатки воздуха.

Он весил, наверное, не меньше тонны, но меня восхищала и сводила с ума эта тяжесть, которую я ощущала на себе.

– Боже, – прошептал он в мои распухшие губы, поднимая голову. – Я мечтал об этом уже целую вечность, но даже не догадывался, что испытаю такое блаженство.

У меня в голове царил полный сумбур, когда я положила ладонь на его гладкую скулу. Он снова поцеловал меня – так, словно изголодался по свежему воздуху, и теперь жадно глотал его и никак не мог надышаться. Он отрывался от меня, только чтобы перевести дух, а потом снова тянулся к моим губам, пока это безумие не вышло из-под контроля.

Его рука скользнула вверх, под мою толстовку, и прикосновение его кожи, смешение наших эмоций и желаний проникло глубоко в меня, согревая каждую клеточку, заполняя все темные закутки.

Наши многолетние мечты об этой минуте прорвались наружу и сделали нас обоих жадными и ненасытными. Я вцепилась в его рубашку и, когда он поднял голову, потянула, и он кивнул, позволяя мне сорвать ее. Мои руки легли на мускулистую грудь, и через кожу мне передалось не только его желание, но и мое собственное. Я радовалась этому вихрю, купалась в нем, и теперь уже мой поцелуй удивил нас обоих глубиной и смелостью.

Я возбудилась еще сильнее, когда он издал хриплый сексуальный звук и вжался в меня бедрами. Пульс подскочил до небес, и я чувствовала его всем телом. И вот уже моя майка полетела на пол «Импалы». Его пальцы скользили по моим ребрам, тянулись к хрупкой застежке лифчика. Одно движение запястья – и мы оба оказались обнаженными выше пояса.

Боже мой, мы занимались этим на обочине дороги, на заднем сиденье автомобиля, полураздетые, и это было так… по-человечески и естественно.