Холодные рассветы
Шрифт:
Текли серые учебные будни: школа, дом, репетитор, снова дом, выполнение задания, а потом ночи… длинные бессонные ночи, среди мрака которых она погружалась в свои раздумья и очень много плакала. Любовь стала исчезать так же скоротечно, как и развивалась. Теперь это можно было скорее назвать влюбленностью, глупостью, наивностью, но того сильного чувства, в котором ей клялся её избранник, она больше не ощущала в своей груди.
Двадцать второго ноября раздался телефонный звонок, как гром среди ясного неба. На экране высветилось имя Никиты. Лена ответила.
*
– Как?! – она медленно сползла по стене в своей комнате, зажимая рот, чтобы не закричать от моральной боли.
* Насмерть. Послезавтра похороны. Приезжай.
Следующие два дня прошли, словно в густом тумане, а на кладбище возле могилы молодого парня, помимо родителей и родственников, стояли его друзья, девушки… Каждая из них говорила, что перед смертью он просил у них прощения, словно чувствовал надвигающуюся беду, а потом обливались слезами, поскольку считали его лучшим, что могло случиться в их никчёмных жизнях.
– Так что произошло? – Лена осталась возле Никиты и Юли.
– Он ехал вечером. Было темно и скользко. Молодая мамаша переводила ребенка через дорогу там, где пешеходного перехода в помине не было. Это было возле деревни какой-то, что среди леса. Сама представь – трасса тяжёлая. Навстречу легковушка мчалась, и сам он довольно быстро ехал. Он не справился с управлением и улетел в кювет. Перелом шейного отдела позвоночника со всеми вытекающими отсюда последствиями. Умер мгновенно, – рассказал друг.
Елена заплакала, ощутив сзади теплое прикосновение и такой знакомый, уютный запах Ильи. Он повернул её к себе лицом, обнял, в ответ на что, она только сильнее пустилась в рыдания.
– Тише, не плачь. Уже ничего не исправить… – шепотом успокаивал он её.
Спустя ещё несколько дней Лена написала ему сообщение: «Прости. Между нами всё кончено. Я не могу больше жить так далеко от тебя».
Он звонил ей. Раз сорок за последние два часа. Она принципиально не брала телефон, а после вообще выключила его, поскольку ей нужно было заниматься уроками. Приехать он не мог – завтра зачёт. Она тихо скулила в ванной комнате, периодически умываясь от собственных страданий, но твердо решив, что эта боль пройдёт и теперь ей незачем держаться за него.
Глава 1
Вагон метро. Любимая музыка в наушниках, а в руках учебник по грамматике немецкого языка. Девушка, одетая в черную кожаную куртку и тяжелые ботинки, положившая рюкзак на колени, ехала в неизвестном для окружающих направлении.
Вот мягкий женский голос объявил Таганскую станцию, и она вышла из вагона, перешла на кольцевую, села в другой поезд и поехала дальше, до Новослободской.
Приложив к турникету возле охраны в своем институте магнитный пропуск, она прошла в просторный холл. Вокруг были студенты с других групп, а, быть может, и с её потока, но она не зацикливалась на распознавании лиц, а только, сдав одежду в гардероб, направилась в аудиторию.
– Ну, выучила? – Ника, её лучшая подруга, села рядом, бросив сумку на парту перед
– Ну такое… – протянула девушка.
– А я вообще нет. Дашь списать, если что? А то этот старый маразматик нас опять будет иметь во все наши лингвистические щели.
– Хм, и чем же ты занималась на выходных?
– Я была очень занята. На самом деле, нет. Тусила с друзьями у одного знакомого на хате.
– Всё никак не уймешься?
– Лен, ты чего такая вся правильная? Вот заведёшь себе мужика, и сама начнёшь от него гулять.
– Нет уж, спасибо. Ни того, ни другого не хочу.
– Ты просто асексуальна. Вот и всё.
«Как знать? – подумала девушка. – Может просто уже обожглась?»
После занятий она спустилась в метро вместе с Никой, встала возле двери напротив входа в вагон.
– Ты куда сейчас? – спросила одногруппница, стараясь перекричать шум поезда.
– Надо в магазин зайти, купить что-нибудь…
– Скукотища!
– А ты?
– Ох, меня ждут великие дела! Я обещала сегодня Роме, что побудем вместе… Он свечи купил… Да ну его! Может с ним покувыркаемся, а потом я поеду к друзьям. Надоел он мне. Не люблю, когда он показывает больше чувств, чем испытывает.
– Глупенькая!
– Да брось! Он даже ничего не понимает!
– А ты этим пользуешься!
– Да фиг с ним!
– Бесстыжая! – засмеялась Елена.
– Да… Есть такое! – подхватила её собеседница.
«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция Краснопресненская»
Зажглись красные огни, предвещавшие скорое отбытие поезда, но в последнее мгновение в вагон забежал мужчина в чёрном пальто выше колена, строгих зауженных брюках и темных ботинках на шнурках. В его руках был дипломат, который обычно можно увидеть у работников МИДа или других государственных учреждений. Темно-каштановые волосы были уложены причудливыми вихрями, а справа лоб прикрывала чёлка, спускавшаяся наискосок к виску. Глаза не были видны за темными очками. И весь этот довольно мужественный образ дополняла ухоженная длинная щетина.
Он достал из кармана телефон, коснулся пальцем сенсора на задней его поверхности, разблокировал экран, затем открыл диалоги в социальной сети, отправил фотографию какого-то документа собеседнику, подписал «Это для юристов», а после, выключив аппарат, снова положил его в карман, взялся за поручень возле Лены.
– Кстати, – опомнилась Ника, – что у нас завтра?
Её подруга не отвечала, периодически косясь в сторону элегантного незнакомца. Девушка пощелкала пальцами перед её носом.
– Эй, Ермолаева! Ты меня слышишь?! – повторила Ника, стараясь завоевать внимание собеседницы.
– Три пары. Английский, физра и ещё что-то… Кажется опять немецкий, – протянула Лена.
– А, ну отлично. Можно фигнёй заниматься.
– Можно подумать, что ты в другие дни делаешь что-то полезное… – упрекнула она её в излишней легкомысленности.
Ника только недовольно фыркнула в ответ.
– Пойдём, наша! – потянула она за руку Лену, когда поезд прибыл на Краснопресненскую.