Холодный дом (главы I-XXX)
Шрифт:
– Сэр Лестер и леди Дедлок, я уже извинился за свою навязчивость, а сейчас чем короче я буду говорить, тем лучше. Благодарю вас, сэр Лестер.
Старший в роде Дедлоков делает жест в сторону дивана, стоящего между ним и миледи. Мистер Раунсуэлл спокойно садится на этот диван.
– В теперешние деловые времена, когда возникло много крупных предприятий, у нашего брата заводчика повсюду разбросано столько рабочих, что нам не сидится на месте - вечно куда-то спешим.
Сэр Лестер не против того, чтобы "железных дел мастер" почувствовал, как не спешат здесь... здесь, в этом старинном доме, утонувшем в тихом парке, где у плюша и мхов хватило времени разрастись с буйной пышностью; где кривые узловатые вязы и густолиственные дубы глубоко
– Леди Дедлок была так добра, - продолжает мистер Раунсуэлл, почтительно глядя и наклоняясь в сторону миледи, - что приблизила к себе одну молоденькую красотку; я говорю о Розе. Дело в том, что мой сын влюбился в Розу и попросил у меня разрешения посвататься к ней и обручиться с нею, если, конечно, она согласится выйти за него... а она, сдается мне, согласна. Я никогда не видал Розы - до нынешнего дня, - но сын мой, я бы сказал, малый не безрассудный... даже когда влюблен. И вот теперь я вижу, что, насколько я могу судить, она как раз такая, какой он ее описывал; да и матушка моя ею не нахвалится.
– Она этого заслуживает во всех отношениях, - говорит миледи.
– Очень рад, леди Дедлок, что вы изволили так выразиться, - незачем и говорить, как ценно для меня ваше доброе мнение о ней.
– Это, - вставляет сэр Лестер с невыразимо величественным видом, ибо он находит "железных дел мастера" излишне фамильярным, - это совершенно не относится к делу.
– Совершенно не относится, сэр Лестер. Мой сын еще мальчик, да и Роза еще девочка. Я сам пробил себе дорогу и хочу, чтобы сын мой тоже пробился сам; значит, сейчас об этом браке не может быть и речи. Но допустим, что я разрешу сыну стать женихом этой красотки, если красотка согласна стать его невестой; тогда мне придется откровенно сказать сразу - и вы, сэр Лестер и леди Дедлок, конечно, извините и поймете меня, - что я дам согласие лишь при одном условии: девушка должна будет уехать из Чесни-Уолда. Поэтому, раньше чем окончательно ответить сыну, я позволю себе сказать вам, что, если ее отъезд окажется в каком-нибудь отношении неудобным или нежелательным для вас теперь, я, насколько возможно, отложу свой ответ, и пусть все пока останется без изменений.
Должна уехать из Чесни-Уолда! Ставить условия! Все давние опасения, связанные с Уотом Тайлером и людьми из "железных округов", которые только и делают, что шляются при свете факелов, - все эти давние опасения внезапно обрушиваются на голову сэра Лестера, и его красивые седые волосы и бакенбарды чуть не встают дыбом от негодования.
– Должен ли я понять, сэр, - говорит сэр Лестер, - и должна ли понять миледи, - он сознательно вовлекает ее в беседу, во-первых, из учтивости, во-вторых, из осторожности, ибо привык полагаться на ее благоразумие, должен ли я понять, мистер Раунсуэлл, и должна ли миледи понять ваши слова, сэр, в том смысле, что эта девушка слишком хороша для Чесни-Уолда или что, оставаясь здесь, она может потерпеть какой-либо ущерб?
– Конечно, нет, сэр Лестер.
– Рад слышать.
Сэр Лестер принимает чрезвычайно высокомерный вид.
– Прошу вас, мистер Раунсуэлл, - говорит миледи, отмахиваясь от сэра Лестера, как от мухи, легчайшим движением прекрасной руки, - объясните мне, что именно вы хотите сказать.
– Охотно, леди Дедлок. Этого самого желаю и я.
Миледи, невозмутимо повернувшись лицом, - а лицо это отражает ум слишком живой и острый, чтобы его могло скрыть заученное выражение бесстрастия, как оно ни привычно, - миледи, повернувшись лицом к посетителю, типичному англосаксу, чьи резкие черты отражают решимость и упорство, внимательно слушает его, время
– Я сын вашей домоправительницы, леди Дедлок, и детство провел по соседству с этим домом. Матушка моя прожила здесь полстолетия; здесь и умрет, очевидно. Будучи простого звания, она подает пример, и очень яркий пример, любви, привязанности, верности, словом чувств, которыми Англия законно может гордиться; однако эти чувства не являются привилегией и заслугой какого-то одного общественного слоя и в данном случае порождены прекрасными качествами, которыми обладают обе стороны - высшая бесспорно, и столь же бесспорно низшая.
Выслушав изложение этих принципов, сэр Лестер издает легкое фырканье, но чувство чести и любовь к истине заставляют его полностью, хотя и молчаливо, признать правоту "железных дел мастера".
– Прошу прощенья за то, что ломлюсь в открытую дверь, - мистер Раунсуэлл чуть поводит глазами в сторону сэра Лестера, - но мне не хочется подавать повода к поспешному заключению, что я стыжусь положения своей матери в этом доме или не питаю должного уважения к Чесни-Уолду и его владельцам. Я мог бы, конечно, пожелать, и я, конечно, желал, леди Дедлок, чтобы матушка, прослужив столько лет, уволилась и провела последние годы жизни со мной. Но я понял, что, порвав столь крепкие узы, разобью ей сердце, и давно уже отказался от этой мысли.
Сэр Лестер снова принимает величественный вид - подумать только, что можно упросить миссис Раунсуэлл, чтобы она бросила тот единственный дом, в котором ей следует жить, и свои последние годы провела у какого-то "железных дел мастера"!
– Я был фабричным учеником, - продолжает посетитель скромным и искренним тоном, - я был рабочим. Многие годы я жил на заработок простого рабочего, и я почти что самоучка. Моя жена - дочь мастера и воспитывалась по-простому. Кроме сына, о котором я уже говорил, у нас есть три дочери, и так как мы, к счастью, имели возможность дать им больше, чем получили сами, то мы и дали им хорошее, очень хорошее образование. Мы всеми силами старались воспитать их так, чтобы они были достойны войти в любое общество.
В этом отцовском признании звучит легкое хвастовство, как будто посетитель добавил про себя: "Достойны войти даже в общество Чесни-Уолда". И сэр Лестер принимает еще более величественный вид, чем раньше.
– В наших местах и в нашей среде, леди Дедлок, подобных случаев сколько угодно, и у нас так называемые неравные браки менее редки, чем в других слоях общества. Бывает, например, что сын признается отцу в своей любви к девушке, которая работает у них на заводе. Отец и сам когда-то работал на заводе, однако на первых порах он, возможно, будет недоволен. Может быть, у него были другие виды на будущее сына. Но вот он удостоверился, что девушка ведет себя безупречно, и тогда он скорее всего скажет сыну примерно следующее: "Сначала я должен убедиться, что ты ее любишь по-настоящему. Ведь это для вас обоих дело нешуточное. Подожди два года, а я за это время дам образование твоей милой". Или, скажем, так: "Я на такой-то срок помещу девушку в ту школу, где учатся твои сестры, а ты дай мне честное слово, что будешь встречаться с нею не чаще чем столько-то, раз в год. Если к концу этого срока окажется, что учил я ее не зря и вы с ней теперь сравнялись по образованию, и если вы оба не передумаете, то я помогу вам по мере сил". Я знаю несколько таких случаев, миледи, и думаю, что они указывают мне путь.
Величественная сдержанность сэра Лестера взрывается... спокойно, но грозно.
– Мистер Раунсуэлл, - вопрошает сэр Лестер, заложив правую руку за борт синего сюртука и принимая торжественную позу - ту самую, в какой он изображен на портрете, висящем в галерее, - неужели вы проводите параллель между Чесни-Уолдом и...
– он задыхается, но овладевает собой, - и... заводом?
– Нет нужды говорить, сэр Лестер, что между Чесни-Уолдом и заводом нет ничего, общего, но в данном случае между ними, по-моему, прекрасно можно провести параллель.