Холодный дом (главы XXXI-LXVII)
Шрифт:
– Не будьте строги ко мне в моих горестях, миссис Бегнет, - шутливо проговорил кавалерист.
– К черту ваши горести, если вы от них не умнеете!
– вскричала миссис Бегнет.
– Никогда в жизни не было мне так стыдно слушать дурацкую болтовню, как было стыдно за вас, когда вы тут всякий вздор городили. Адвокаты? А что, кроме вашей дурацкой придирчивости, мешает вам нанять хоть дюжину адвокатов, если этот джентльмен порекомендует их вам?
– Вот разумная женщина, - сказал опекун.
– Надеюсь, вы уговорите его, миссис Бегнет.
– Уговорить
– отозвалась она.
– Бог с вами! Да вы не знаете Джорджа. Вот, глядите, - миссис Бегнет бросила корзинку и показала на мистера Джорджа своими смуглыми руками, не знавшими перчаток, - вот он какой! До чего он своевольный, до чего упрямый малый, - хоть кого выведет из терпения. Вы скорей вскинете на плечо сорокавосьмифунтовую пушку, чем разубедите этого человека, когда он забрал себе что-нибудь в голову и уперся на своем. Э, да неужто я его не знаю!
– вскричала миссис Бегнет.
– Неужто я вас не знаю, Джордж? Или вы после стольких лет вздумали корчить из себя неизвестно кого и втирать очки мне?
Дружеское негодование женщины сильно действовало на ее супруга, который несколько раз покачал головой, глядя на кавалериста и как бы убеждая его пойти на уступки. Время от времени миссис Бегнет бросала взгляд на меня, и по выражению ее глаз я поняла, что ей чего-то от меня хочется, но чего именно - я не могла догадаться.
– Вот уж много лет, как я перестала вас уговаривать, старина, - сказала миссис Бегнет, сдув пылинку со свинины и снова бросив на меня взгляд, - и когда леди и джентльмены узнают вас не хуже, чем знаю я, они тоже перестанут вас уговаривать. Если вы не слишком упрямы, чтобы принять кое-какие гостинцы, вот они!
– Принимаю с великой благодарностью.
– отозвался кавалерист.
– В самом деле?
– проговорила миссис Бегнет ворчливым, но довольно добродушным тоном.
– Очень этому удивляюсь. Странно, что вы не хотите уморить себя голодом, лишь бы поставить на своем. Вот было бы похоже на вас! Может, вы теперь и до этого додумаетесь?
Тут она опять взглянула на меня; и теперь я поняла, что, глядя попеременно то на меня, то на дверь, она давала мне понять, что нам следует уйти и подождать ее за оградой тюрьмы. Передав это тем же способом опекуну и мистеру Вудкорту, я встала.
– Мы надеемся, что вы передумаете, мистер Джордж, - сказала я, - и когда снова придем повидаться с вами, найдем вас более благоразумным.
– Более благодарным вы меня не найдете, мисс Саммерсон, - отозвался он.
– Но надеюсь - более сговорчивым, - сказала я.
– И прошу вас подумать о том, что необходимо раскрыть тайну и обнаружить преступника, - это дело первостепенной важности не только для вас, но, может быть, и для других лиц.
Он выслушал меня почтительно, но не обратил большого внимания на мои слова, которые я произнесла, слегка отвернувшись от него, - уже на пути к выходу. Он всматривался (как мне после сказали) в мое лицо и фигуру, которые почему-то вдруг привлекли его внимание.
– Любопытно, - проговорил он.
– И ведь в тот раз я тоже так подумал!
Опекун спросил, что он имеет
– Видите ли, сэр, - ответил он, - когда в ночь преступления моя злосчастная судьба привела меня в дом убитого, по лестнице мимо меня прошла женщина, и хоть было темно, она показалась мне до того похожей на мисс Саммерсон, что я даже чуть было не заговорил с нею.
Я содрогнулась; такого ужаса я ни до, ни после этого не испытывала и, надеюсь, не испытаю и впредь.
– Она спускалась по лестнице, а я поднимался, - сказал кавалерист, - и когда она прошла мимо окошка, - в ту ночь светила луна, - я заметил, что на плечи у нее накинута широкая черная мантилья с длинной бахромой. Впрочем, это совершенно не относится к нашему делу, но сейчас мисс Саммерсон показалась мне до того похожей на ту женщину, что я сразу о ней вспомнил.
Я не могу определить и отделить одно от другого все те чувства, какие я испытала после его слов. Достаточно сказать, что если с самого начала мною владело смутное убеждение, что долг требует от меня наблюдать за ходом следствия по этому делу, - хоть я и не смела задавать себе никаких вопросов, - то сейчас это убеждение стало твердым; однако я с возмущением говорила себе, что у меня нет ни малейших оснований чего-то опасаться.
Мы втроем вышли из тюрьмы и стали прохаживаться неподалеку от ворот, расположенных в уединенном месте. Долго ждать нам не пришлось, - мистер и миссис Бегнет тоже вышли из ворот и быстро подошли к нам.
На глазах у миссис Бегнет выступили слезы, ее пылающее лицо было взволновано.
– Вы знаете, мисс, я и виду не показала Джорджу, какого я мнения о его деле, - призналась она, как только подошла к нам, - но он попал в скверною историю, бедняга!
– Нет, не думаю, если о нем позаботиться, если действовать осторожно и оказать ему помощь, - сказал опекун.
– Такому джентльмену, как вы, лучше знать, сэр.
– заметила миссис Бегнет, поспешно вытирая глаза краем серой накидки, - но я за него беспокоюсь. Очень уж он неосторожный - говорил много такого, чего у него и на уме не было. Джентльмены присяжные, может, и не поймут его так, как понимаем мы с Дубом. К тому же собрали столько улик и столько свидетелей будут показывать против него, а Баккет такой хитрый.
– Подержанная виолончель. Говорил, что играл на флейте. В детстве, добавил мистер Бегнет очень многозначительным тоном.
– Теперь вот что я вам скажу, мисс, - начала миссис Бегнет, - а когда я говорю "мисс", я говорю "все вы". Пойдемте-ка вон туда в уголок у стены, и я вам кое-что скажу.
И миссис Бегнет торопливо потащила нас в еще более уединенное место, но она так тяжело дышала от волнения, что сначала не могла вымолвить ни слова, и мистеру Бегнету пришлось понукать ее:
– Скажи им, старуха!
– Так вот, мисс, - проговорила "старуха", развязывая ленты своей шляпы, чтобы свободнее было дышать, - легче сдвинуть с места Дуврский замок *, чем сдвинуть Джорджа, когда он упрется на своем, если только не удастся найти какую-то новую силу, которая его сдвинет. И я эту силу нашла!