Холодный гранит (Пабы, церкви, дождь)
Шрифт:
По другую сторону полыньи Джейми полз к берегу и всматривался в чернильную темноту.
Мартин так и не всплыл.
39
Логан стоял под тихо падавшим снегом, смотрел, как удаляются огоньки «скорой помощи». «Скорая» забрала Ватсон: сотрясение мозга, переохлаждение, несколько очень неприятных ушибов и пара сломанных ребер. На всякий случай Джеки сделали укол от столбняка, из-за укусов. Врач «скорой помощи» сказал, что ничего особенно серьезного. Конечно, ничего серьезного, а если подумать, что могло
Логан сел в одну из патрульных машин, завел мотор и включил на полную мощность обогреватель. Почувствовал, что голова клонится на руль, застонал. Констебля Джеки Ватсон и Джейми Макрита увезли в больницу. Ублюдок Саймон Ренни уже в больнице. Мартин Стрикен мертв, его мать тоже.
Логан взглянул в окно как раз вовремя, чтобы заметить затормозившую дорогую машину. Дверь открылась, и на снег ступила пара стройных ног в элегантной обуви. Приехала патологоанатом. Логан почувствовал, как сердце екнуло, еще сильнее, чем прежде.
На Исобел Макалистер было нечто из зимней коллекции для девушки Джеймса Бонда, сплошь меха и шкуры верблюда. И черт возьми, все это ей очень шло.
Заправив выбившиеся локоны под меховую шапку, она открыла багажник и достала медицинскую сумку.
Исобел и Миллер
На дереве сидели
Ц.Е.Л.О.В.А.Л.И.С.Ь…
Если завтра, с самого раннего утра, пойти в отдел собственной безопасности, инспектор Напье с кислой красной физиономией прикажет вынести ее вперед ногами из управления, и это будет сделано за время меньшее, чем для того, чтобы произнести: «Злостно неправомерное поведение». По крайней мере, Напье разожмет смертельную хватку на его шее.
Логан сидел в машине и тупо смотрел на дом Стрикенов. Для Исобел все будет кончено. Ни одна полицейская структура не подпустит ее к себе на пушечный выстрел. Как там Миллер сказал? Ей просто кто-то был нужен рядом… Чтобы кто-то о ней заботился… Как когда-то Логан. Давным-давно, в старые хреновые времена…
А сейчас он только в одном случае стерпел бы прикосновение ее холодных рук — если бы лежал на спине в морге, с биркой на большом пальце ноги.
— Великолепно, — сказал он самому себе, когда лобовое стекло наконец расчистилось, — хороший образ. Очень здоровый и положительный… — Вздохнув, он отъехал от тротуара.
Логан вел машину по затихшей Норт-Андерсон-драйв. Город спал. Работали только такси и громадные снегоуборочные машины. Мерзкий талый снег, смешанный с грязной водой, фонтанами брызг вылетавший из-под их колес, в свете фар его машины превращался в золотой фейерверк.
Хрюкнуло полицейское радио и затарахтело, не переставая: новости распространяются быстро. Стрикен мертв! Ребенок жив! А Ватсон была в трусах и бюстгальтере!
Выругавшись, Логан выключил радио. От тишины стало еще хуже. От тишины в голове рождались разные предположения, начинавшиеся словами «А что было бы, если бы?..», — и от них болела голова.
А что было бы, если бы он пошел налево, а не направо? А что было бы, если бы он пришел на пять минут позже? А что было бы,
Постукивая по рулю пальцами в такт музыке, он почувствовал, что напряжение ослабевает и даже плечи больше не сводит. Может быть, все еще будет в порядке. Может быть, даже хорошо, что Мартин Стрикен погиб. Это явно лучше, чем если бы его каждый день трахали в зад в Петерхеде, где каждый третий сокамерник — очередной Джеральд Кливер.
Логан точно знал, что без кошмаров теперь не обойдется.
Он свернул с главной дороги и поехал через северную часть города, где кроме него на дорогах были только снег и пятна желтого света от уличных фонарей. Музыка, которую передавало радио, замолчала. Секунд через десять кто-то хихикнул, извинился, и начались новости. Передали описание Мартина Стрикена, предупредили всех об опасности. А Мартин уже был мертв.
Когда Логан вернулся на Квин-стрит, стрелки часов завершали свой веселый путь к половине одиннадцатого. Он оставил машину на улице и вошел в штаб-квартиру полиции, слегка удивляясь, куда все могли деться. В здании было пусто, как в могиле. Очень подходяще.
Так, нужно всего лишь полчаса. Потом он позвонит в больницу и спросит, как себя чувствует Джеки Ватсон. Но сначала выпьет немного кофе. Или чаю. Не важно, главное, чтобы напиток был горячим. Логан уже прошел до центра вестибюля, когда услышал:
— Лазарь!
Это был Большой Гари, стряхивавший вафельные крошки с рабочего стола. Он улыбался так широко, что в его рот вполне могла вместиться вешалка. Потом над стойкой показалась голова его напарника, который прижимал плечом к уху телефонную трубку. Он тоже улыбнулся и через стекло показал Логану поднятый вверх большой палец. Большой Гари выплыл из боковой двери и заключил Логана в медвежьи объятья со словами:
— Ты мой маленький-засраненький!
Конечно, человеческое признание приятно, но от него заштопанный живот Логана завопил от боли.
— Хватит! — взмолился он. — Хватит!
Большой Гари разжал объятия и посмотрел на него с улыбкой гордого отца. И посерьезнел, когда Логан скривился от боли.
— О господи, прости, пожалуйста! — проговорил Гари. — Ты в порядке?
Логан отмахнулся, стиснул зубы и начал медленно дышать, так, как его научили в клинике. Вдох — выдох, вдох — выдох…
— Лазарь, чертов ты герой, — сказал Гари. — Правда ведь, Эрик, он герой?
Дежурный сержант, возле уха которого уже не было телефона, подтвердил, что Логан на самом деле герой.
— А где все? — спросил Логан, желая как можно быстрее сменить тему разговора.
— Да здесь, за углом, — ответил Гари, имея в виду паб. — Шеф полиции всех угощает. Мы несколько раз пытались связаться с тобой по рации!
— О… — Логан предпочел улыбнуться, умолчав, что к черту вырубил эту штуку.