Холодный гранит (Пабы, церкви, дождь)
Шрифт:
Логан посмотрел на хозяйственную постройку с перетянутыми заградительной лентой воротами, потом на здание фермы, которое то появлялось, то исчезало из виду в белой пелене. И в этом дерьме мы будем ковыряться до самого конца, подумал он.
На улице было холодно, как в погребе. Когда Логан выключил фары и заглушил двигатель, совсем стемнело. Он протянул руку на заднее сиденье и выудил фонарик из-под вороха плакатов с фотографией Питера Ламли. О господи, прошу тебя, пусть это будет он, а не какой-нибудь другой несчастный ребенок. Только бы не еще один.
Света
Внутри стояла ужасная вонь. Не такая сильная, как в тот день, когда он приказал констеблю Стиву открыть тяжелую деревянную дверь, — запах немного выветрился, но у Логана все равно перехватило дыхание, когда он переступил через порог. Закашлявшись, он вытащил из кармана носовой платок и прикрыл им нос и рот.
Половина трупов была убрана, и бетонный пол был покрыт зловонной склизкой жижей. Док Уилсон, одетый в специальный комбинезон, сидел на корточках рядом с кучей разложившихся трупов; его раскрытая медицинская сумка стояла на расправленном мусорном мешке, чтобы не запачкать в липкой мерзости.
Логан натянул комбинезон.
— Добрый вечер, Док, — сказал он и подошел к Уилсону, внимательно выбирая места на бетонном полу, куда можно было поставить ногу.
Дежурный медик обернулся и посмотрел на него. Нижнюю часть его лица скрывала белая маска.
— И почему так получается, Логан, — сказал он, — что, как только появляется такая вот вонючая работенка, сразу звонят мне, а?
— Это, наверное, тебе так везет, — отозвался детектив-сержант.
Шутка была так себе, вымученная, но доктор попытался изобразить что-то вроде улыбки под защитной маской. Махнул рукой на открытую сумку, Логан достал и надел пару резиновых перчаток и маску. Внезапно вонь пропала, он почувствовал сильный запах ментола, от которого сразу же заслезились глаза.
— «Викс Вейпораб», — пояснил Док Уилсон, — старинный трюк патологоанатомов. Скрывает все известные запахи.
— Что так внимательно изучаете, док? — поинтересовался Логан.
Прошу тебя, Господи, пусть это будет Питер Ламли.
— Трудно сказать. Бедняга почти весь сгнил.
Доктор отодвинулся, и Логан впервые увидел то, что заставило Мэтью Освальда с диким воплем выскочить на улицу и выблевать весь свой завтрак. Из массы гниющих трупов животных торчала детская голова. На ней не осталось каких-либо различимых черт, через склизкую серую пленку выглядывала черепная кость.
— О господи. — Желудок Логана сжался, и к горлу подкатила тошнота.
— Не могу даже сказать, мальчик это или девочка, — заметил Док Уилсон. — Ничего не узнаем, пока не выкопаем тело и хорошенько его не осмотрим.
Логан посмотрел на зловещую голову, пустые глазницы и отвисшую челюсть, на зубы, выпирающие из сморщенных десен. Спутанные, превратившиеся в войлок волосы были неотличимы от шерсти разлагающихся тут же животных. Пара маленьких розовых
— Это девочка. — Логан встал. Он не мог больше этого выносить. — Ладно, Док. Зафиксируйте смерть и оставьте все патологоанатому.
Медик печально кивнул:
— Да. Возможно, вы правы. Бедная малышка…
Логан стоял снаружи, снег падал ему на голову. Он повернул лицо навстречу ветру, чтобы холод и сырость стерли отвратительный запах разложения. Но даже это не спасало от подкатившей к горлу тошноты. Вздрагивая от холода, он смотрел, как Док Уилсон пробирается по снегу к своей машине. Перед тем как дверь захлопнулась, у доктора в руках оказалась пачка сигарет, он закурил и выпустил струю табачного дыма:
— Счастливый, ублюдок…
Логан повернулся и побрел через метель к ферме, белесый луч фонарика метался по земле, выхватывая из темноты высохшую траву и нащупывая тропинку. Всего десять шагов, и его брюки промокли до колен, а ботинки наполнились ледяной водой. Когда он подошел к главному входу, зубы его выбивали дробь, а тело сотрясала судорожная дрожь.
В кухонном окне слабо горел свет, но через грязное стекло были видны только силуэты людей. Не постучавшись, он толкнул плечом и с трудом открыл разбухшую дверь. Внутри дом был даже более запущен, чем он себе представлял. Бог знает, как долго пустовало это место, превратившись в мавзолей для плесневых грибов. Он обвел лучом фонаря гостиную, освещая остатки обоев и мебели. Кое-где со стен обвалилась штукатурка, обнажив дранку. Вокруг дыр собиралась темная плесень, как мухи над открытой раной. В лестнице не хватало ступеней, одна была сломана: доска была проломлена в середине, а оба конца торчали вверх. Но фотографии все еще висели на стенах.
Логан протер небольшое окошечко на покрытом пылью стекле, и ему улыбнулась счастливая женщина. Он еще немного очистил стекло, и появился ухмыляющийся в камеру маленький мальчик с аккуратно причесанными волосами, одетый в новый костюмчик. Семейное родство было очевидным. Бернард Данкан Филипс и его мать, в их лучшие времена. Еще до того, как он стал собирать мертвых животных. До того, как в хозяйственной постройке номер два появился труп маленькой девочки.
В кухне было темно и тесно. Вдоль стен высились штабеля из картонных коробок, от постоянной сырости их углы смялись. Стены покрывала плесень, подчеркивая запущенность помещения. В центре комнаты стояли грязный кухонный стол и пара подозрительно выглядевших стульев.
На одном стуле, опустив плечи, сидел Бернард Данкан Филипс, он же Труповоз; детектив-инспектор Инш стоял напротив него, прислонившись к кухонной раковине. Между ними на столе стоял канделябр с мерцающими свечами. Свечи были только в двух рожках из пяти, точнее, не свечи, а огарки. Когда Логан вошел, инспектор и Труповоз молчали.
У Инша было совершенно каменное лицо, он хмуро смотрел на сгорбившуюся на стуле фигуру. Наверное, думал о том же, что не давало покоя Логану: вчера ночью Труповоз был у них в руках, и они позволили ему уйти. А сегодня обнаружен очередной мертвый ребенок.