Холодный огонь
Шрифт:
— Я был… испуган, потрясен до глубины души…
Они въехали на небольшой бетонный мост. Большую часть года русло реки оставалось сухим, но сейчас вода вышла из берегов и поднялась выше уровня дорожной насыпи. Священник сбавил скорость. Волны, вспыхнув отраженным светом фар, как большие белые крылья, раздались в стороны и сомкнулись за задним бампером машины.
— Мне раньше не доводилось видеть стигму, — продолжил Гиэри, кода они миновали опасный участок, — хотя я немало слышал об этом явлении.
За последние месяцы его жизни произошло столько невероятного, что Джим утратил способность удивляться. Однако то, что поведал ему священник, внушало благоговейный страх. От этого рассказа мороз пробегал по коже.
Голос священника понизился почти до шепота:
— Когда я перенес вас в постель, раны исчезли. Но я-то знал, что мне это вовсе не почудилось. Я видел их, они были. Я понял: вы отмечены особым знаком.
Молнии давно погасли. Черное небо потеряло свое яркое электрическое ожерелье. Дождь стихал. Отец Гиэри уменьшил скорость стеклоочистителей и надавил на педаль акселератора старенькой «Тойоты».
Какое-то время оба, казалось, не знали что сказать. Наконец священник откашлялся и спросил:
— С вами это уже случалось? Я имею в виду стигму.
— Нет. Я ничего такого не замечал, хотя, конечно, и в этот раз, если бы не вы, я бы ни о чем не подозревал.
— Вы не заметили ран на ладонях до того, как подошли к алтарю?
— Нет.
— Но это не единственный необычный случай, который произошел с вами за последнее время?
Во всем этом было мало смешного, но Джим рассмеялся, скорее из чувства черного юмора:
— Это уж точно, не единственный.
— Не хотите рассказывать?
Джим задумался, прежде чем ответить:
— Хочу, но не могу этого сделать.
— Я священник и умею хранить тайну исповеди. Даже полиция не в силах мне приказать.
— Что вы, святой отец, я верю вам как себе. И потом, я не беспокоюсь насчет полиции.
— Тогда почему?
— Если я расскажу вам… придет Враг. — Джим нахмурился, услышав, как его собственный голос произнес эти слова. Они, казалось, шли через него, но ему не принадлежали.
— Какой враг?
Джим разглядывал бесконечные, черные, теряющиеся в кромешной тьме очертания пустыни.
— Не знаю.
— Враг, о котором вы говорили во сне прошлой ночью?
— Может быть.
— Вы сказали, он всех нас убьет.
— Да. — Джиму этот разговор был интересен даже больше, чем священнику; он не знал, какое слово сорвется с его уст, до тех пор пока не услышал собственный голос.
— Если он узнает, что я спасаю людей, особых людей, то придет, чтобы остановить меня.
Священник бросил на Джима быстрый взгляд:
— Особые люди? Что вы этим
— Не знаю.
— Если вы доверитесь мне, о ваших словах не узнает ни одна живая душа. Кто бы он ни был, этот враг, как он узнает?
— Не знаю.
— Не знаете?
— Да.
Священник тяжело вздохнул.
— Святой отец, я не веду никакой игры и не стараюсь вас запутать.
Джим поправил ремни безопасности и попытался устроиться в кресле поудобнее. Но возникшее ощущение неудобства объяснялось душевным, а не физическим состоянием. От него не так легко было избавиться.
— Вам знаком термин «автоматическое письмо»?
Гиэри ответил, не отрывая взгляда от ветрового стекла:
— Об этом болтают медиумы. Дешевый трюк, рассчитанный на суеверных. Медиум впадает в транс, а его рукой якобы движет дух, который пишет сообщения из загробного мира. — Он прищелкнул языком, ясно выражая свое отношение к обманщикам. — Те же люди, что издеваются над идеей общения с Господом, и даже отвергают само существование Всевышнего, готовы броситься в объятия первому встречному, который заявит, что умеет общаться с душами умерших.
— Как бы там ни было, то, что происходит со мной, как раз напоминает «автоматическое письмо», только в устной форме. Как будто кто-то общается с миром через меня. Я не знаю, что собираюсь сказать, до тех пор пока не услышу свой голос.
— Но вы же не в трансе.
— Нет.
— Вы медиум?
— Уверен, что нет.
— Думаете, что через вас говорят мертвые?
— Нет.
— Тогда кто?
— Не знаю.
— Бог?
— Может быть.
— Но вы не знаете, — раздраженно сказал Гиэри.
— Не знаю.
— Вы, Джим, не только самый странный человек из всех, кого я видел. Вы еще и самый обескураживающий.
В десять часов они были в аэропорту Лас-Вегаса. По дороге им попалось всего несколько такси. Дождь перестал. Тихий ветерок шевелил пальмовые листья. Казалось, все вокруг выскребли и вычистили до блеска.
Отец Гиэри притормозил у входа в здание аэропорта. «Тойота» еще не остановилась, а Джим уже распахнул дверь. Он выскочил из машины и обернулся на прощание.
— Спасибо, святой отец. Возможно, вы спасли мне жизнь.
— Не стоит драматизировать.
— У меня с собой три тысячи, и я был бы рад передать кое-что для вашей церкви, но не знаю, что ждет меня в Бостоне. Могут потребоваться все деньги, которые есть.
Священник протестующе покачал головой:
— Это совершенно не нужно.
— Когда вернусь домой, вышлю сколько смогу. На конверте не будет обратного адреса, но, не сомневайтесь, это честные деньги. Вы можете принять их с чистой совестью.