Холодный оружейник. Трилогия
Шрифт:
Даже если человек стал овощем, его всегда можно использовать для Эдо Тенсей...
Ханаби сидела в зале вместе с выпускниками Академии N1. Очень странная система обучения в Кири, если смотреть с точки зрения воспитанного Листом. Две Академии, выпуски чередуются. Три месяца - одна. Пройдет еще квартал - другая. И так постоянно.
Непривычно, конечно же - таскать повязку, скрывающую пол-лица. Клановая особенность, согласно ее с сестрой легенде. Зато никто не увидит работающий бъекуган... кроме Хаку и Бъякуи Юкки. Хината уверяла, что от бъекугана этот артефакт прикрывает. Непривычно, конечно, скрывать
– Итак, команда N14 - провозгласил Тадао-сенсей - Йоши Хана, Куросуки Кано и Юкки Ичиро.
Сын Юмико. Она и младший брат безумного отступника Райги. Не самая плохая команда.
Интерлюдия N4
– Как он?
– спросила Мэй полгода спустя.
– Отлично - улыбнулся шеф сектора "Огонь" - так и блистает идеями.
Молчание ненадолго воцарилось в кабинете. Лишь клоны шуршат бумагами.
– Войны неизбежна?
– спокойно спросил один из лучших разведчиков в истории Скрытого Тумана.
– У нас есть Утаката и ты. И... он.
Человек, которому подчинялись агенты по всей терртории Страны Огня и окружающих ее малым странам, улыбнулся. Тихая и спокойная улыбка... от которой становилось тепло на душе у жителей Кири.
– Холодный Оружейник. Надеюсь, нам больше не придется использовать его на поле боя.
– Ты так его называешь - Мизукаге выделила первое слово.
– Ему это подходит. Не правда ли?
Шел четвертый год правления Мэй Теруми. Как и в Конохе, Академии принимали всех желающих. Оба Поселения стремились увеличит свои силы.
Конвои судов, охраняемые смешанными группами Песка, Тумана и Моря, доставляли товары с другого конца материка. Среди пиратов все чаще находились трупы шиноби, которых ожидали в Конохе родные.
Рей Нагумо, случайно спасенная принцесса Страны Морей, сколачивала, точно корабль, могучую Страну Тысячи Островов.
Мэй Теруми, подмявшая под себя управление объединенными Туманом и дочерними Поселениями - Морем и Островом, наращивала численность шиноби.
Живущие в Тени, отпраздновав успех операции "Z", спешили использовать образовавшийся кризис власти в Конохе для укрепления своей агентуры.
Клан Юкки, еще недавно похороненный, был признан лидерами других кланов Тумана. Не как сильнейший - но как один из достойных.
Мир свернул на другой путь. И война Огня и Тумана уже показалась на горизонте.
– Скоро, скоро Ветер и Море столкнутся с Листвой - проговорил пророк - и Воля Огня победит.
Кунай аккуратно перерезал ему горло. Человек в маске со спиральным узором посмотрел на лежащее на полу храма тело.
– Посмотрим. Все только начинается...
P.S.
– Слушай, Наруто - спросил я, когда мы как-то снова пересеклись - а почему ты тогда отказался от контракта с жабами?
Удзумаки, вернее, Юкки линии Удзумаки, задумчиво посмотрел на меня.
– Тотемы могут ослеживать местонахождение их контракта. И контракторов тоже. Ты не знал?
– Теперь знаю.
Мы
Холодный оружейник-3
Пролог.
За тридцать девять месяцев до описываемых событий.
Имена, имена. Только имена - ярлыки, которые навесили этим людям, должно быть, еще до их рождения. Ни даты рождения, ни даты смерти. Ни статуса, ни места, ни причины. Камень намекает, отчего погибли те, чьи имена собирают утреннюю росу. Камень, не самая большая базальтовая пирамидка, уже почти заполнен одними только именами. Если бы писали что-то еще - монумент был бы больше.
Считается, что своих близких ты найдешь в этой каше, а чужим эта информация не даст ничего. Но, с другой стороны, когда умрешь ты, или Он, кому что-либо скажут два имени, за которыми уже появились три, имеющие такую же родовую половину.
Старшая ветвь пала. Двое исчезли, один был отравлен. И вот уже четверть года в клане погибают люди. Поскальзываются в июне месяце на чистом желтом песке тренировочных площадок. Случайно выпивают яд вместо чая. Получают в семнадцать-тридцать лет инфаркт миокарда в разгар тренировки. Ему хотя бы повезло в том, что он официально умер на задании. Пал в бою.
Глупая борьба за власть. Клан уже уменьшился наполовину и потерял треть своей силы. Трехмесячная эпидемия несчастных случаев не сбавляет обороты, а власть ничего не делает. Не может, или не хочет?
Рука механически гладит грань пирамидки, а глаза смотрят сквозь камень и два слова, нанесенные неделю назад. Имя - и ничего больше.
Красивая традиция, наверное, скажет тот, кто увидит лишь маленький черный обелиск-пирамиду, на которой выбиты имена. Тот, кто живет с ней, просто пройдет мимо. Имена, нанесенные вначале, стали просто набором слов. Даже клановые редко что знают о тех братьях и сестрах своих предков, что значатся здесь.
Тот, кто умеет думать - ужаснется. Гекатомба, растянутое на полвека жертвоприношение. А на камне - имена тех, кого возложили на алтарь процветания. И все, что от многих осталось - потерявшие с течением времени смысл, пары слов. Точно шифрованное послание, если рядом нет дешифровщика. Красивое, эпичное и бессмысленное зрелище. Обезличенные попаданием на этот же камень последних, кто видел что-то, кроме двух слов, имена.
Все решения приняты, выстраданы - за эту неделю. Письмо сожжено, а пепел густо перемешан с солью и слит в канализацию. Никаких следов. Но стоит опустить веки - и на темном полотне появляются светящиеся белым символы. Легкий, идеализированный памятью, почерк последнего послания.
"Ни о чем не жалею. Если бы мог прожить заново - сделал бы все так же. Прошу лишь об одном. Если я не вернусь - отступи."
Было ясно, что все не так гладко. Пострадал напарник. Ранение, тяжелое, чудом не ставшее смертельным. Травма, которую отказались даже пытаться лечить.