Холодный поцелуй смерти
Шрифт:
Ощущение покоя никуда не делось — более того, оно приглушило и удивление от того, что я здесь оказалась, — но я все равно решила включить магическое зрение. Стену и потолок покрывала еле различимая сеть холодных зеленоватых чар, она медленно колыхалась, словно поверхность спокойного моря. Я решила, что это, наверное, какое-то сдерживающее заклятие, но, когда я потянулась потрогать сеть возле кровати, где она стягивалась, чары рябью разбежались в стороны и сбежались обратно, стоило мне убрать руку. Нет, скорее всего, это какие-то умиротворяющие чары, а может быть, и целительное заклятие.
Очень
Конечно, инцидент с мечом в груди, пожалуй, стал неординарным финалом нашего концертного номера с принесением обетов, но в одном можно было не сомневаться: я, то есть Роза, поклялась Малику в верности, несмотря на умопомрачение из-за демонят и жажды крови. А значит, любому лондонскому вампиру нечего и мечтать пообщаться со мной — и не только лондонскому, но и любому другому. Меня окатила волна облегчения. Все, не будет больше ни приглашений от кровососов, ни претензий от одержимых паранойей ведьм, ни требований о выселении, ни визитов несчастных Бабочек, накачанных по самое не могу. Теперь им всем придется иметь дело с Маликом, причем, надо надеяться, не такое «дело», на которое рассчитывала Элизабетта, а мне остается беспокоиться только о том, как строить отношения с самим красавчиком-вампиром.
Я зябко поежилась — непонятно, станет мне от этого легче жить или наоборот.
Тут мне некстати вспомнилось разорванное свадебное платье — к горлу сразу подкатила тошнота, я рывком села, зажав ладонью рот, чтобы меня не вырвало. Что было, то прошло! Мне приснился страшный сон, только и всего, в голове у меня перепутались две истории с ранами от меча, смешались с тем, что говорила об Автархе Элизабетта. Только и всего, и не более того. Малик — не Бастьен, не чудовище, и я не собиралась за него замуж, я вообще не собиралась ничего с ним делать. А Малик не раз и не два мог сделать со мной все, что угодно, — и не сделал…
Меня одолел смех, едва ли не истерический, — это я, конечно, вспомнила недавний эпизод с мечом. Я глубоко вздохнула и доверилась зеленоватым чарам — пусть успокоят меня, — а тем временем принялась растирать ледяной участок кожи под сердцем, место, куда вошел клинок. Мне стало страшно, и я сбросила одеяло, чтобы осмотреть себя. Кажется, это и вправду я, целая и невредимая. Пробежала пальцами у грудины, с силой нажала, прощупала — нет, точно нет ни ран от меча, ни розового шрама, ни желтеющего синяка. Просто как новенькая! Впрочем, Малик — носитель подлинного Дара, ему уже случалось меня лечить… И убивать, как выяснилось.
От ощущения, что меня предали, мне стало так же больно, как от удара мечом. Я подтянула колени к груди, уткнулась в них лицом, слезы жгли глаза, перехватывали горло. Той ночью голос приказал мне бежать. Я проглотила слезы. Нет, плакать я не стану. От вампиров нельзя убегать — так учила меня Матильда. А я-то поверила голосу в голове, поверила голосу Малика, поверила, что он сулит спасение…
А Малик погнался за мной, словно за диким зверем на охоте.
Малик вонзил в меня клыки.
Малик заразил меня вирусом «Дубль-В».
Малик, а не Автарх, как я думала раньше.
Ярость накрыла меня волной, выплеснулась
Я неподвижно лежала на изодранной простыне и глядела, как тают наверху звезды в предрассветном небе.
Нельзя убегать, нельзя отбиваться, вампира это только раззадорит.
Может, Малик и не хотел меня заражать, может, он не совладал с собой.
И при этом спас меня от Автарха, по-настоящему спас.
Этакий прекрасный, но смертоносный ангел-хранитель.
Меня охватило теплое чувство благодарности, оно притупило гнев и утолило горе, а заодно в водоворот противоречивых эмоций змейкой юркнула еще и страсть. Причем я не понимала, что именно хочу отдать Малику — горло, тело или даже сердце…
И вообще, хочу ли я еще когда-нибудь встречаться с этим красавцем.
Словно по заказу, в приоткрытую дверь донесся голос Малика с едва уловимым акцентом:
— …чтобы уничтожить личинок до того, когда кто-то из них вылупится, нужно убить их носителя, кельпи, другого способа нет.
Я медленно села, обхватила колени и стала ждать ответа. Ответа не последовало. Пауза все тянулась и тянулась, утончалась и утончалась, и вот уже плеск воды и далекое жужжание чар исчезли, и не осталось ничего, кроме грохота моего сердца, колотящегося в ожидании. В конце концов мне пришлось признать, что встречаться с этим красавцем я все-таки хочу. Что же касается всего прочего, пока я намерена предложить ему только…
— Спасибо, — буркнула я, зная, что он меня услышит, и, не сдержавшись, с ехидцей добавила: — В следующий раз, когда соберешься меня убивать, придумай что-нибудь не такое жестокое.
«Уповаю на то, что следующего раза не будет, Женевьева». Его слова скользнули мне в голову печально и покаянно.
Я легла обратно и опять принялась созерцать бледнеющие звезды в вышине. Сеть успокаивающих зеленых чар сползла на постель, я не стала ее прогонять, и она накрыла меня, словно мягкое теплое одеяло, и заботливо подоткнулась со всех сторон.
— О да, но убивать носителя — дело трудное, вампир. — Картавый говор Тавиша звучал неодобрительно. — Особенно если учесть, что душа Женевьевы возвращалась в тело с такой неохотой.
Я вздохнула — все-таки я осталась в живых, и это хорошо. А Розино тело? Она вампирша, так что, скорее всего, и ей удалось уцелеть, но все-таки… Я коротко помолилась любому заинтересованному богу — пусть она (или оно) тоже избежит гибели — и отметила про себя, что этот вопрос тоже стоит в моем списке неотложных дел. Получается, что Малик, прибегнув к радикальным мерам, то есть к мечу, в некоторой степени решил «проблему Розы» — тот пункт, где значилось «Сделать так, чтобы Розино тело не сожрали демонята».