Холодный рай
Шрифт:
на отмель, истошный визг и жалобный скулёж, белая акула хватает одного пса и сползает
назад в глубину.
Антон вскакивает, едва не перевернув лодку, хохочет, бьёт по ляжкам. Виктор с
силой усаживает его на прежнее место:- Что так разволновался?- с укором произносит он.-
Становись на вёсла, живее уходим отсюда, за теми скалами собаки нас не достанут.
Они гребут по очереди, лёгкая резиновая лодка уверенно прыгает по мелкой волне.
Берег, со сворой
безжизненный и первобытно дикий.
– Как быстро всё дичает,- Антон сейчас отдыхает и с интересом смотрит на
проплывающий берег, но не забывает придерживать копьё, акула может вернуться, что ей
для огромного желудка дрожащий тощий пёс.
– Это мы дичаем,- с усмешкой говорит Виктор, с силой налегая на вёсла,- а земля, наоборот, возрождается. Ты посмотри, как всё изменилось за столь короткий срок.
Каменистая поверхность с чахлой растительностью словно взорвалась и распушилась
густыми травами.
– Говоришь как поэт,- улыбнулся Антон.- А скажи, кем ты был в прошлой жизни?
Виктор на миг перестаёт грести, пожимает плечами:- Кем я был?- переспрашивает
он.- Сам не знаю … человеком … наверное.
– Я имею ввиду, до катастрофы,- уточняет Антон.
– И я это и имею ввиду,- серьёзно заявляет Виктор и усмехается.- Мне многое не
нравилось, и было не понятно, почему грамотные, добрые, трудолюбивые люди, как бы
они не пыжились, топчутся где-то внизу, а наглые и далеко не всегда умные, но хитрые –
на недосягаемой высоте. Почему, допустим, космонавт, выходящий в открытый космос, рискующий каждый миг жизнью или учёный, переворачивающий неким открытием
понимание мироздания Вселенной, инженер, конструирующий механизмы и прочие-
прочие по уровню жизни далеко относительно какого-нибудь обычного чиновника
дорвавшегося до власти или известного пародиста, ростовщика, суживающего деньги под
проценты или футболиста …
– Ты не любишь футбол?- не преминул съязвить Антон.
– Обожаю,- хмыкает Виктор,- но только не тот, в котором играют бизнесмены, а тот, где
играют патриоты, у которых в глазах не баксы, а флаг страны.
– Как высокопарно,- улыбается Антон.
– Ты думаешь?- Виктор странно улыбается.
– Это, конечно, верно, но природу человека не сломаешь. По своему характеру он хищник
и всегда на высоте будут те, кто сильнее,- с сомнением в голосе изрекает Антон.
– Считаешь, что какое-нибудь мурло, путём крупномасштабного мошенничества, ставший
олигархом, должен быть сильнее нас?
– Такова жизнь,- опускает взгляд Антон, а в глазах появляется
большая власть.
– К счастью не у кого сейчас нет денег,- произносит Виктор, с усилием двигая вёслами.
– Будут,- хмыкает Антон.- Когда-нибудь всё вернётся на прежние места.
– Не вернётся, уверенно произносит Виктор.- Деньги, конечно, будут, но они станут
эквивалентом труда, а не наживы.
– Каким образом?- в глазах Антона неприкрытый скепсис.
– Будет запрет на любые виды процентов, из денег нельзя будет делать деньги.
– Ростовщиков на кол, как в древнерусские времена!- юродствует Антон.
– А ведь это идея,- Виктор с уважением глянул на парня.
– Ты чего?- внезапно пугается Антон.- Я шучу!
– А я нет,- и непонятно, серьёзно говорит Виктор или нет.
– Шутишь,- хохотнул Антон.
– На кол, конечно, сажать не будем … акулам, на прокорм отдадим.
– Понятно … шутишь,- улыбается парень.
– Тебе что, ростовщиков жалко?- в упор спрашивает Виктор.
– Нет, но представь, банк даёт деньги. Он что, не имеет права за это получать свои
проценты?
– Он должен единоразово получить лишь за выполненную работу и не более того.
– Тогда он не будет давать взаймы.
– И ладно.
– Но ведь это неправильно! Может эти деньги могут спасти чью-то жизнь.
– Так дай без процентов,- улыбается Виктор.
– Западло, вот так просто и ничего с этого не иметь,- заявляет Антон.- Мне кажется, должны быть разумные проценты.
– Разумных процентов не бывает, это обыкновенная нажива со всеми вытекающими из
этого последствиями. И всё покатится как прежде, возникнет дикий перекос в
распределении благ. Вновь производитель окажется в жо..е, а предприимчивый делец на
его шее.
– Вообще, я некоторым образом согласен с тобой, но мне кажется, это утопия,- осторожно
произносит Антон.
– Если быть наивными и жадными, то утопия,- кивает Виктор.
Антон замыкается в себе, что-то думает, верно, под черепной коробкой извилины
становятся дыбом от невероятных умозаключений непонятного человека, который когда-
то спас его, от своры одичавши собак. А ведь Антон даже спасибо ему не сказал, как-то
сразу в штыки воспринял. Но может он действительно тот, за которым стоит идти? Антон
вздыхает, вспоминает, что дал ему присягу и неожиданно понимает, это не просто слова, закончилось лицемерие и ложь, он пойдёт за этим человеком, даже если тот поведёт всех в
свою утопию. Но вдруг он прав и найдёт путь в ту страну?