Холодный страх
Шрифт:
– Эльза! Эльза!
– она поворачивала голову из стороны в сторону. Слезинки застыли на ее щеках. Она сделала пару шагов и чуть не упала, споткнувшись о сухой ствол дерева.
– Милая, я жду тебя.
– вся ее фигурка покачнулась, и она осела, ободрав должно быть спину о кору дуба.
Берен непроизвольно шмыгнул носом. Потом осознанно шевельнул одним пальцем, затем другим. Он поежился и обхватил себя руками.
– Элли!
– ведьма снова застонала и деревья вторили ей воем. Берену захотелось исчезнуть. Но потом...нагибаясь от порывов ветра, он сделал один шаг... к ведьме:
– Вы точно та страшная колдунья?
– ему
Женщина моргнула: точно далекий далекий голос донесся вдруг до нее через вьюгу. Берен с бьющимся сердцем шагнул поближе.
– Ты Эмма? ...Розлин?..Лара?
– он перебирал имена девочек, которые пропали здесь. Кого-то он знал, о ком-то только слышал, одни пропали совсем недавно, другие давно сгинули в лесу. На последнем имени женщина посмотрела на него. Ее стеклянные глаза оказались полны слез. Вдруг она протянула к нему руку. Мальчик замер. Зря он подошел!
Теперь, стоя так близко, он осознал: нет, это ни одна из пропавших, это ОНА - ведьма, которая съедает детей и превращает взрослых в разростающийся мерзлый лес. Он не осмелился сделать и вдох. Сейчас она дотронется до него, и он навсегда покроется корой, а ноги врастут в землю. И он будет мерзнуть здесь вечно. Эта участь, остаться здесь навсегда среди холода, одному без родных, забывая все, так ужаснула его, что он попытался сопротивляться: убежать, закричать. Но рука, судорожно отдернувшаяся от него, была теплой и мягкой. Женщина закрыла уши и закричала. Снег закружил со всех сторон. Мальчик сделал два прыжка в сторону. Но что-то держало его здесь. Не страх, не колдовство и не мороз. Он не знал, что взрослые зовут это состраданием. Он был совсем не глуп, он понимал, что если бы колдунья хотела ему зла, она бы уже причинила его. Страх успокаивался, уступая место отваге и любопытству.
– Пожалуйста, хватит.
Крик прекратился. Внимательные глаза посмотрели на него:
– Кто ты?
– голос был ласковым, боязливым, будто женщина боялась, что он исчезнет.
От неожиданности он мог только произнести свое имя.
– Берен, - повторила незнакомка.
– Ты из деревни?
– она говорила задумчиво. Не верила ему?
– Да. Из Предлесья.
Взгляд ее стал туманным, точно пелена тоски заволокла его.
– Здесь давно никого не было из Предлесья. Или Зеленой трясины, или из Горького лога.
Все эти селенья Берен отлично знал, они были соседями. Вот только каждый год пропадал кто-то в лесу. И из их деревни и из Трясины и из Лога. Может давно для нее месяц назад, с того дня как последним пропал Хугорд однорукий из Гормира? Но было не похоже чтобы она жеманилась или притворялась. На ее лице была печать одиночества:
– Уже много лет я никого не видела из людей. С тех пор как меня изгнали из деревни, и я оказалась здесь, все обходят это место стороной.
Берену показалось, что ветер завыл сильнее. И стало холоднее. Ведьма поежилась:
– Здесь всегда зима.
Да, он знал, все это знали с самых малых лет, что ведьма зачаровала лес, чтоб никто туда не входил, или не выходил, раз уж попал туда.
– Дак сделайте чтобы было лето.
Она растерялась:
– Я не могу.
Берен этого не понимал. Иметь такую силу и не пользоваться ею!
– Почему? Вы же колдунья. Вы же сделали зиму.
Глаза ведьмы наполнились слезами и обидой:
– Я не колдунья. Я
– она говорила все тише, - Если бы умела, давно бы нашла свою Эльзу.
Ветер стих. Все замерло. Точно с истощением сил женщины, успокоилась и природа.
– А кто это - Эльза?
– это имя в деревне не произносилось, никто никогда не говорил что у ведьмы есть, или была родня, словно жила она вечно в проклятом лесу. С самого появления на свет сотни лет назад.
Женщина вздохнула:
– Моя сестра. Она пропала в этом месте. Давно. Я сбилась со счета сколько дней назад.
Дней? Она же уже много лет не видела людей, и все эти годы никто в деревне не говорил что ведьм две. Но и их старая Элла считала днями сколько уже жила без детей , хотя они года три уже как померли. Видно и колдунья также. Вот только этот лес стоит так не три года, а столетья. Сотни лет бояться люди злой колдуньи и ее чар. Берен присмотрелся к колдунье. Нет, она не обманывала. И тут он понял, Берен еле сглотнул, она не знает, что живет здесь так долго.
– За что вас прогнали из деревни?
Женщина безжизненно смотрела в пространство:
– Они сказали, что я убила Эльзу. Она была любимицей в деревне. Ее голос был звонок, стан тонок, она была добра ко всем и красива. Однажды она заболела. Но нашлись люди, которые сказали, что я ее отравила, потому что засматривалась на ее жениха. Я пыталась лечить ее, искала коренья в лесу и давала ей настой. Ей стало лучше. Одной ночью я увидела как скрывается в лесу ее белая сорочка, я пошла за ней - ей было лучше, но она была еще слаба. Но не нашла ее. Я кричала, звала. Но она не отзывалась. Сначала я думала, что она нарочно прячется от меня, может быть со своим Ингваром, но она не была ветреницей. Потом я испугалась, что кто-то хочет причинить ей зло, но у нее не было ни врагов, ни завистниц. А затем вспомнила, как хотела она найти цвет папоротника в лунную ночь - верила, что он принесет счастье и здоровье. Я нашла ее ленточку у глухого пруда, - ее тихий голос сорвался на плач.
– Но никто из людей не поверил мне, - глаза ее, ставшие такими живыми, темно-карими сверкнули гневом.- Милош, сын нашего старейшины, сказал всем, что я убила Эльзу, и они послушали его.
– Почему?
– Берен едва мог говорить.
– Потому что он пользовался уважением как сын нашего головы.
– Нет, - Берен мотнул головой в отчаянии, что его не понимают.
– Почему он это сделал?
– Потому что ходил за мной как пес, да не был мне нужен. Он обвинил меня в колдовстве, будто я приворожила его, и сказал, что я поплачусь за ворожбу. Вот и обвинил меня, когда повод подвернулся, - она проглотила слезы.
– Никто не искал Эльзу. Меня камнями загнали в этот лес, а когда я голодная приходила к деревне, травили собаками.
И, странно, Берен слышал и крики людей, и заливистый лай собачьей своры.
– Как же вы прожили так долго без еды?
Женевьев, а ее звали именно так, как она сказала, перевела взгляд с мальчика куда-то вдаль.
– Я питалась кореньями, ягодами, - тяжелый вздох вырвался их ее груди.
– Не без еды тяжело, а в одиночестве, когда знаешь, что тебя ненавидят те, с кем ты делил горе и радость. А потом мне стало так горько, что я уже не хотела есть,- она перевела взгляд на него и взгляд ее был ласков.
– Не думала, что еще когда-нибудь увижу человеческое лицо. Спасибо тебе, Берен из Предлесья, что пришел ко мне.