Холокост в Латвии. «Убить всех евреев!»
Шрифт:
Для занятий в школе и других мероприятий была выделена отдельная землянка, сбиты столы и скамейки, сшита пионерская форма из парашютной ткани.
Пионерам были торжественно вручены красные галстуки. При входе в пионерский лагерь была арка, за аркой была выложена пятиконечная звезда. Партизаны отряда постоянно помогали и заботились о детях. С операций привозили бумагу, обои, из которых сшивали тетради, карандаши.
Кроме общеобразовательных предметов: чтение, письмо, арифметика, история, школьники получали эстетическое воспитание. 5 июля 1944 года в честь освобождения нашего родного города Минска состоялся большой праздничный концерт. На лесной поляне в районе Клетище Ивенецкого района, где в то время дислоцировался наш отряд, дети пели песни, декламировали стихи и веселились.
На концерте присутствовали партизаны отряда и гости из соседних партизанских отрядов
106-й отряд был так называемым семейным. На сотню с небольшим бойцов приходилось около 400 женщин, стариков и детей, в основном евреев, спасшихся здесь от неминуемой гибели. Они все выжили.
В Минске гитлеровцами было организовано крупное гетто, в котором сосредоточили десятки тысяч евреев. Их уделом была смерть. В 1941 году Минск посетил рейхсфюрер СС Гиммлер. Он пожелал поприсутствовать на акции — хотелось вживую увидать, как решают еврейский вопрос его подчиненные. Приказал расстрелять сто евреев. Но не выдержал, сбежал после второго десятка. Организатор и теоретик величайшего в истории геноцида оказался слабонервным. А машина уничтожения не знала эмоций. Собственность ликвидированных евреев отправлялась в Германию с надписью: «Пожертвования белорусского населения немецкому народу». Какое кощунство!
Охраной гетто (читай, безжалостным истреблением его обитателей) занимались и молодцы из команды Виктора Арайса и сотрудники латышской СД и латышские полицейские. «Охрана» с их участием оказалась столь эффективной, что вскоре в минское гетто стали перебрасывать эшелонами евреев из рейха и оккупированной Чехословакии для «окончательного решения еврейского вопроса».
Представляет в этой связи интерес письмо генерального комиссара Белоруссии Вильгельма Кубе своему непосредственному начальнику Генеральному комиссару Остланда Лозе:
«г. Минск, 16.12.1941 г.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.
Мой дорогой Генрих!
Я прошу тебя лично дать официальную директиву о позиции гражданских властей относительно евреев, депортированных из Германии в Белоруссию. Среди этих евреев есть люди, которые воевали на фронте (в Первую мировую войну) и награждены Железным крестом 1-й и 2-й степени, инвалиды войны, наполовину и даже на три четверти арийцы. На сегодняшний день прибыли лишь 6000–7000 евреев из ожидаемых 25 000, о которых нам было сообщено…
Эти евреи, вероятно, погибнут от холода или голода в ближайшие недели. Для нас они представляют страшную угрозу, как распространители болезней, ибо они, как и мы, немцы, подвержены 22 эпидемическим заболеваниям, распространенным в Белоруссии.
На свою ответственность я не дам СД никаких указаний относительно обращения с этими людьми, хотя некоторые подразделения вермахта и полиции уже наложили руки на имущество евреев, депортированных из рейха. Так, СД забрало у них 400 матрасов, а также конфисковало и другие вещи. Я, безусловно, тверд в своем мнении и желаю содействовать решению еврейского вопроса, но эти люди, которые принадлежат к нашей культуре, отличаются от тупого стада местных. Может быть, возложить массовые расстрелы на литовцев и латышей, которые чужды и местному населению. Я не могу этого сделать. Прошу тебя дать точные директивы, чтобы надлежащая акция была проведена наиболее гуманным образом.
С сердечным приветом
Хайль Гитлер!
А вот что вспоминал один из этих немецких евреев, житель Гамбурга Хейнц Розенберг, чудом уцелевший в аду минского гетто:
«…Последним комендантом гетто был гауптшарфюрер СС Рюбе. Это был человек среднего роста, безжалостный, бросающиеся в глаза большие руки которого постоянно размахивали плеткой или пистолетом. Его основным занятием было шляться по гетто с двумя латышскими эсэсовцами, подзывать одного-десятерых евреев (преимущественно женщин, стариков или детей), вести их к близлежащему кладбищу и там расстреливать… Однажды он пришел в госпиталь и увидел там 30 беременных женщин. Он ушел из гетто, но лишь только для того, чтобы потом привести с собой эсэсовцев. Затем женщины должны были покинуть госпиталь, их выстроили вдоль задней стены здания, и все они были тотчас же расстреляны Рюбе и его людьми. Это было невероятной тяжести заданием для наших мужчин — отнести эти трупы на кладбище».
Теперь обратимся к отчету о «боевой деятельности» оперативной группы унтер-шарфюрера СС Арльта о ликвидации евреев в Минске и его окрестностях. Лишь некоторые выдержки…
«г. Минск, 3 августа 1942 г.
Работа оставшихся членов
26.6. Прибыл ожидаемый транспорт с евреями из рейха.
27.6. Мы выехали почти всей командой на операцию в Барановичи. Результаты, как всегда, оказались отрицательными. В ходе этой акции мы очистили гетто в Слониме. В этот день около 4000 евреев было предано земле (вместе с людьми Арльта евреев в Слониме в основном убивали палачи из 18-го латышского полицейского батальона. — Примеч. авт.).
02.7. Снова копались рвы для приема транспорта с евреями.
10.7. Мы и латышская команда использовались против партизан в лесу около Койданова. Мы смогли ликвидировать склад боеприпасов. Внезапно из засады мы были обстреляны из пулемета, при этом был убит один латышский товарищ. Во время преследования банды были убиты 4 чел.
12.7. Латышский товарищ был похоронен на новом кладбище.
21, 22, 23.7. Были вырыты новые рвы…»
Палачи из Латвии оставили свой кровавый след по всей Белоруссии. Об этом свидетельствуют и составленные по всей форме юридические документы педантичных служащих Фемиды ФРГ в послевоенное время. Вот выдержка из протокола допроса обвиняемого Фишера следователем при Земельном суде Бохума от 10–17 марта 1970 года:
«Я думаю, что на акцию против евреев в Новогрудок мы выехали из Вилейки вечером или ночью. Мы снова были обычной командой служащих, командой войск СС под командованием Липпса и латышской полицией. В то время при нашем учреждении было множество латышских полицейских. Я думаю, что более 20 человек, в том числе, конечно, Ганин, Витолс, Бергман и Разум. Акция в Новогрудке проводилась весной. Зима уже давно прошла, мы могли свободно ездить по дорогам, на них уже не было весенней распутицы. В Новогрудке были прочесаны дома с целью обнаружения евреев. На грузовых машинах евреи вывозились за город. Затем машины возвращались и забирали новые партии евреев. Из Новогрудка были вывезены все евреи, которые там жили. Во всяком случае, на мой взгляд…»
Из всего вышесказанного вам, уважаемый читатель, станет понятен смысл, вложенный в строки призыва генерального комиссара Остланда Лозе, обнародованного 24 февраля 1943 года, зовущего вступать в ряды эсэсовского латышского легиона:
«Латыши!
Когда в 1941 г. немецкие воины по приказу Вождя Адольфа Гитлера освободили Вашу Родину от большевизма, они спасли Вас от несомненной судьбы уничтоженного народа. С того времени вы своим трудом в городах и деревнях, как и своей службой в полиции безопасности и активным участием на фронте, внесли свой вклад в борьбу с большевизмом…
Вступайте в легион своей Родины, чтобы бороться с оружием в руках против грозящего большевизма!
За отвагу, жизнь и свободу!»
А напоследок я хочу рассказать еще одну историю.
В том самом местечке Койданово, про которое упоминалось в рапорте Арльта, тоже жило несколько сотен евреев. И им стало известно, что завтра приедут каратели. Наивные евреи сначала решили, что будут убивать только мужчин, потому многие из них спрятались в соседних лесах. Среди них был и отец одного пятилетнего мальчика, Ильи Гальперина. У белобрысого и голубоглазого, совсем нееврейского вида мальчугана, были, конечно, и мама и младшие сестричка с братиком. Мама сказала ему, что он теперь — старший мужчина в семье, которой завтра не станет и он не должен бояться смерти. Ночью он убегает из дому и, спрятавшись в густой кроне дерева, видит, как в числе 600 еврейских обитателей Койданова расстреливают его маму, а братика с сестричкой, по их малолетству пожалев на них пули, прикалывают штыками литовские каратели.
Илюша скитается по окрестным деревням и местечкам, побираясь, одетый в драную шинель, снятую с трупа. Его скитания заканчиваются тем, что маленького Гальперина задерживают местные полицаи и вместе с другими подозрительными передают латышским полицейским на расстрел. Один из латышских карателей, Екаб Кулис из 18-го полицейского батальона, вдруг пожалел мальчика и вывел его из расстрельного ряда у сарайной стенки. Чем он руководствовался, трудно сказать, вероятно, просто пожалел пятилетнего ребенка в огромной для него прожженной и драной шинели, безучастно и жадно обгрызавшего хлебную корку в ожидании залпа. Когда же Кулис раздел и начал мыть мальчика, он увидел, что тот обрезан. Но вместо того, чтобы расстрелять его, полицай объяснил Илье, что мальчик — еврей, и строго-настрого велел об этом молчать.