Homecoming

Аматова Ольга

– Назови свои условия.

– Тебе нечем платить, – усмехнулся он, наклоняясь. Уверена, я побледнела, сравнив наши весовые категории. – Убирайся. Ты и твой выродок.

Я метнулась к нему раньше, чем смогла рационально мыслить. Он попал в больное место, оскорбил Лукаса, и это было много хуже и непростительнее, чем уколы матери за утренним чаем. Надавила большими пальцами на бьющиеся жилки, считывая сердцебиение сквозь тонкий ворот его водолазки, понимая частью сознания, что не успею причинить вред.

Он

не колебался. Так же, как инстинкт матери заставил мстить обидчику, его рефлексы приказали одним коротким ударом выбить из меня дыхание и повалить. Должно быть, он сдержал силу, потому что я кашляла и хрипло втягивала драгоценный воздух, стоя на коленях перед ним, но не харкала кровью на пороге смерти.

Пальцы сжались на моем подбородке и рывком подняли голову. Слезы смазали видимость, однако не заметить его гнев было сложно.

– Я мог убить тебя, идиотка, – прорычал он, сильнее притягивая мое лицо. Уперлась пятками, чтобы не быть удушенной.

Марк отбросил меня и брезгливо вытер руку влажной салфеткой. Я заметила специальный бокс для них еще до начала разговора и мимолетно удивилась: зачем держать такую вещь у самой двери? Очевидно, для подобных ситуаций.

– Назови. Цену, – проскрежетала я.

Щелчок замка прозвучал выстрелом. Подняла глаза, не спеша убираться с пола, и увидела, как Марк расстегивает пуговицу на брюках. Замотала головой.

– Что такое, Адалина? – насмешливо спросил Марк, освобождая член. – Ты на коленях и просишь о милости. Муж не научил тебя делать это правильно?

Я должна была ожидать чего-то подобного – да что там, ожидала. Он ясно выказывал намерение трахнуть меня еще годы и годы назад. Мужчины хорошо помнят женщин, которые им отказали. Возможно, в нем говорил неудовлетворенный подросток, и исполнение детской мечты могло перевести наш разговор в конструктивное русло.

Потерла ладонь о штаны, стирая лишнюю пыль, и несмело обхватила ствол. По правде, Андреас уделял минету не так много времени, у него были свои пристрастия. Я знала, что должна широко открыть рот и заглотить поглубже, обманув рвотный рефлекс, а рукой придержать яички, но то в разгар любовной игры, когда участники точно уверены в своих желаниях. Марк смотрел так, словно я могла отказаться. Или должна была. Или он просто принял бы любую развязку событий, с равным успехом самоутвердившись за мой счет или отправив прочь. Чтобы решиться, я перестала искать ответ в его лице, сосредоточившись на том, что передо мной.

Губами обхватила головку. Вобрала больше, ощущая, как твердеет член, вернулась назад и провела влажную дорожку по всей длине. Чередовала простые движения: лизнуть, погрузить в себя, с каждым разом всё глубже, отстраниться. Поймав ритм, ускорилась, имитируя половой акт. Он прервал последовательность, вцепившись в мои волосы и насадив на себя. Гортань неохотно приняла вторжение, я старалась думать о приятном, чтобы отвлечь мозг от происходящего.

В заданном им темпе нашлось что-то мистическое, некое сочетание беззащитности и доминирования. Я не могла помешать ему двигаться, прервать эту пародию на ласки, но могла сжать челюсть и причинить ему немыслимую боль. Или нарочито не попадать в такт, чтобы вместо

мелодии страсти звучали несинхронные аккорды. Однако я позволяла ему, а он нуждался в моем позволении. И это сделало акт принуждения своего рода компромиссом.

Марк избавил от необходимости глотать сперму, хотя одежду я запачкала. Требовательно вытянула руку, когда он достал себе салфеток. Теория об их расположении только что обрела новые краски.

– Три дня, – хрипло объявил мужчина. Тяжелое дыхание еще не успокоилось, но голос был ровный. – Вы покинете территорию во вторник утром.

– Нет.

Я вскочила, бросая использованные салфетки на ковер. Разница в комплекции после пережитого перестала действовать угнетающе, так что вытянулась, чтобы стать повыше, и уставилась на него агрессивно.

– Месяц.

– Не забывайся, – рыкнул. – Твой неумелый отсос заслуживает отсрочку в несколько часов, а не дней!

– Мой неумелый… – захлебнулась негодованием. – Будто я не слышала твои стоны!

– Это физиология, – бросил Марк снисходительно. – Пока не услышишь вой, не говори, что умеешь обращаться с мужчиной.

Что?..

Дала себе задание поразмыслить над его заявлением позже.

– Ты кончил за сколько? – швырнула ему свой козырь. – Минут пять?

Он больно схватил за предплечья, но я продолжала:

– Мне нужен месяц. Если один минет стоит три дня, отлично. Десять раз за тридцать дней. Простая математика.

– Тебе это нужно больше, чем мне, – расслабился Марк, угадав мое слабое место. Раздосадовано закусила губу. – Хорошо. Ты сумела заинтриговать меня. Скажешь, от кого вы тут прячетесь? Нет? Я всё равно узнаю, – пообещал ласково.

Упрямо вскинула подбородок. Как знакома эта самоуверенность.

– А пока согласен на месяц. Ты будешь приходить сюда каждые два дня и делать всё, что я пожелаю. Всё, Аделина, – подчеркнул он. – И будь уверена, я поимею каждый дюйм твоего тела.

Но не затронет душу.

– Идет.

3

– Ты недоговариваешь, – проницательно заметил Лукас. – На какую именно работу он тебя нанял? Почему кто-то другой не может ее выполнить?

Порыв ветра атаковал голые руки. Куртку пришлось снять и вывернуть, чтобы скрыть подозрительные пятна. Я обвязала ее вокруг бедер и сделала вид, что мне стало жарко.

– Наверняка может, – хмыкнула. – Это дело принципа. Марку доставит моральное удовольствие тот факт, что я вынуждена плясать под его дудку.

– Если он будет доставать тебя…

– Я справлюсь, – перебила его и примирительно улыбнулась. – Обещаю, что не стану терпеть плохое обращение. У нас впереди целый день. Чем хочешь заняться?